Глава 11
К утру безмятежность амбарного быта была раздавлена очередным кошмарным сном. Рода преследовала уже знакомая коренастая фигура оборотницы, а вслед за ней шествовали мертвецы. Тухлые, обомшелые, поеденные волками и крысами. Ловкач бежал по лесу в поисках тропки или поселения, но натыкался на руины настолько старые, что от них остались лишь стены и печи. Все остальное поглотил лес. Смех малефика хлестал, как батогом, не давая остановиться и перевести дух. Пот пропитал одежду, разгоряченное тело притягивало холод…
Остатки безмятежности окончательно растоптали заявившиеся вскоре гвардейцы. Вели себя недобро, обещали всяческие кары. Ограничились выяснением, кто такие Род и его товарищи.
– Тоже ворье, – вздохнул сержант, – хрен с вами, спите. Только орать не смейте, вас тут режут, что ли? Всю деревню всполошили, олухи… Эта, пока не забыл, жрать захочется – просите у охотников. Капитан их хорошо за космы оттаскал, будут знать, как жадничать. А в котелке чего?
– Похлебка из костей! – Род поднял с пола щербатую миску, критически осмотрел, смачно плюнув, протер рукавом. – Откушаете? Варево холодное, зато жиром взялось, что твой студень.
– Благодарствую, – гвардеец поспешно отступил, – уже емши.
Когда тройка вооруженных мужчин убралась из амбара, Род обессилено опустился на мешки и вцепился руками в волосы. Сон сном, но чувствовал он себя, словно и вправду полночи по лесу петлял.
– Ты чего орал? Приснилось чего? – спросил бард.
– Ай, – неопределенно буркнул Род.
– Понимаю. Сам третью ночь глаз не смыкаю. Все думаю, думаю, а образы в голове сплошь черные, гадкие… Смежишь веки – такое лезет, хоть в церковь беги.
– Раздобыть тебе браги? – предложили Ловкач. – На худой конец водки на рисе, оно на вкус мерзковато, зато пару чарок – и всю ночь будешь спать в слюнях и счастливый. Лично я вечером так и сделаю.
Водки он не раздобыл, да и брагою не поживился. Хотел пойти медовика наломать, но облик полуденного леса пугал до дрожи в коленях. Казалось, за широкими стволами, в мешанине ветвей, куманики и лозы бродят оборотни, лешаки… живые трупы. Несолоно хлебавши Род поплелся в амбар. По дороге повстречал молодого лекаря.
– Жив? – удивился Ловкач. – Неужто уже воротились все? Ты ж с носителями на поиски отправился, так?
– Примерно, – промямлил парень. Лицо его было одутловатым, глаза красные. – Мы там разделились. Я с раненым охотником возился, а остальные полезли вниз, под землю. И не вернулись. Сгинули, похоже. Я сидел-сидел, потом плюнул, накачал старика зельями, и мы дали деру в деревню. Страшилищ вокруг бродило – не перечесть, но ни одна не кинулась. Будто в спячке все! Добрались сюда еще вчера вечером, и сразу угодили на допрос к гвардейцам. Слушай, Род, а чего они злые такие? От них печки растапливать можно…
Лекарь находился в странном состоянии, плоховато соображал, но болтал и болтал, пока Ловкач не утащил его в амбар. Послал Сунгерна за едой к охотникам, а сам уложил Генка и выспросил, где у него полезные травы. Парень, хотя и походил на опоенную молодку, когда дело дошло до эликсиров, встрепенулся, тут же все рассказал и показал. Потом лег и заснул прямо на полу.
Бард принес копченого зайца, четыре луковицы, сала и черного хлеба. Они быстро поели, потом накормили старика и Генка.
– Решил дом презрения открыть? – спросил бард, когда с делами было покончено. – Достойно. Хорошая история может получиться, о воре, вставшем на путь исправления после боя с чудовищами, и решившем помогать нуждающимся. Еда, кров и уход для всех даром – разве не подвиг? Всяко не хуже пути крови и меча…
– Мой путь, похоже, обещает быть гораздо интереснее, – Ловкач усмехнулся невесело.
– Кстати! – встрял в разговор лекарь. – Как там твои раны? Последний раз, когда мы встречались, ты походил на труп.
Род съежился.
– Да ерунда.
– Покажи следы укусов, – тут же взялся Генк за дело. – Я их обработаю и решу, какую микстуру приготовить. Давай-давай, не стесняйся…
– Отвали! – Род оттолкнул лекаря, вскочил с мешка. – И ты не зыркай, брынчалка несчастная! Хочешь легенд – походи за носителями глифов, окунись в их жизнь. Впечатлений наберешься по самое темечко, гарантирую, срать потом геройским эпосом начнешь, столько всего увидишь!