– Хорошо. Тебя еще переживет… его свалил не удар, как поначалу подумал, а шок и переутомление. Отлежится еще с недельку – и говорить начнет.
Ловкач, как мог, откладывал момент, когда придется ложиться спать. А потом, оказавшись на мешках и закутавшись в одеяло, не мог смежить веки. Сон не шел. Пришлось даже растолкать лекаря и попросить сонного зелья.
Он вертелся на комковатом лежбище и думал о всяком, что может стрястись с ним как ночью, так и следующим днем.
– Генк, твое зелье не помогает, – пробормотал Род, в очередной раз перекатываясь с боку на бок. – Думаю, надо увеличить дозу…
Вместо крыши над головой чернело небо. Беззвездное, затянутое тучами, и оттого неприятное и отталкивающее. По лицу забарабанила морось.
Ловкач быстро встал, осмотрелся. Лежбище тут же всосалось в землю и на его месте выросли здоровенные лопухи. Из одежки на Роде были старые портки и кожушок, пахнущий воском.
– Лучше бы обувка приснилась, – пробормотал он, чувствуя, как мерзнут стопы. Старые деревья, росшие друг от друга на почтительном расстоянии, окружали со всех сторон. Мелочь в их тени не приживалась, зато повсюду растянулись петли красной как кровь лозы. Было сложно понять, реальное ли это место, либо порождение кошмара. Род почти не бывал в лесах и с трудом мог отличить чащобы от окраин.
Где-то неподалеку заухал филин, взлетел, будто чем-то вспугнутый, и ломанулся на север. Насекомые молчали, природа казалась уснувшей, либо застывшей, вмерзшей в ночную небыль.
Только сейчас Род понял, что неплохо видит в темноте. Дождливой ночью под сенью старых дубов нельзя разобрать ни зги, но он различал даже мелочи. Это не радовало, а пугало до икоты – становится ближе к зверю, теряет человеческий облик. Пока во сне, но со временем границы сотрутся.
Эти мысли позволили побороть первоначальное оцепенение, Ловкач взялся за дело. Его с малефиком уже связала незримая нить, значит, нужно как следует за нее потянуть. Делал он это по наитию, позволив на мгновение победить инстинктам. Тут же его обуяла лютая жажда, словно неделю бродил по пустыне и воду лишь в фантазиях видел.
Руки мелко задрожали, в пересохшем горле заклокотало, язык распух и еле помещался во рту.
Род упал на колени, содрогаясь и сдерживая рвущийся из груди рык.
На непослушных ногах поплелся прочь с поляны, обострившимся слухом распознав шум ручья. Вода была чистой и холодной, но совершенно не утоляла жажду, с каждым глотком вкус все больше отдавал ржавчиной и гнилью.
Род отпрянул от реки – мимо струилось зловонное месиво, над которым роились мухи.
– Вода тебе не поможет, – послышался знакомый голос.
Оборотница стояла на противоположном берегу. В этот раз она приняла облик богато одетой женщины.
– Первый приступ жажды глушат кровью, – вкрадчиво проговорила она, направляясь к броду из камней, торчащих над мутным потоком. На камнях копошились то ли черви, то ли слизни. – Можно выпить крови смертных и навсегда остаться безмозглым псом, а можно отведать крови избранных и сохранить разум.
Она легко перебралась на его сторону. Женщина источала силу, в глубине зеленых глаз мерцали огоньки, волосы блестели чернотой, оттеняя белоснежную кожу. Все-таки она была красивой. Оборотница неслышно ступала по траве и палым листьям.
– Правильно сделал, что позвал меня, мальчик. Тебе ведь не хочется стать тупым зверем, верно? Гораздо лучше служить милостивой хозяйке, как я.
– Еще и ослепительно красивой…
Малефик рассмеялась в ответ.
– Не обольщайся. Меня не интересуют ни мужчины, ни женщины.
Пользуясь моментом, Род резко качнулся к ней, рванул за пышные волосы. Женщина не ожидала ничего подобного, поэтому лишь отшатнулась, не успев защититься. Сунув добычу в карман, парень бросился изо всех сил прочь, петляя между деревьями, как заяц.
Бежать было трудно, ноги цеплялись за кровавую лозу, деревья выныривали из тумана внезапно, и он еле-еле успевал уклоняться, благо, во сне не чувствовалась усталость. А вот холод и жажда терзали, хоть плачь.
И все же Род продолжал нестись по призрачному лесу, страшась обернуться. На ветвях каркали вороны, из чащоб рвался то ли вой, то ли рык, то ли плач. А вскоре и вовсе стало твориться невесть что – некоторые деревья воспарили над землей, удерживаемые длинными корнями и лозой. В этой части леса сделалось холоднее. Тишина стояла такая, что собственное дыхание слышалось грохотом падающих валунов.
Парень привалился к ближайшему стволу, жадно втягивая воздух и облизывая потрескавшиеся губы. Сухое горло саднило, словно он провел жаркий день в степи, в руках и ногах поселилась дрожь.
Раньше было не до того, но теперь Род потихоньку начал приходить в себя, избавляться от отупляющего страха. Он забрел слишком глубоко в лес Шу! Вероятно, поблизости обитают демоны. Уж не потому ли до сих пор не показалась оборотница, трусит заходить на эти земли?
Возвращаться было смерти подобно, а идти вглубь – хуже смерти, поэтому Род решил прибегнуть к списку методов, подготовленных Генком. Вначале больно ущипнул себя за руку. Не помогло. Ногтем сильно надавил на мочку уха – оцарапал до крови, но тоже безрезультатно. Отыскал веточку, расщепил и принялся колоть большой палец на левой руке, все одно – никаких надежд на возвращение в явь.
Тогда Род предпринял последний способ – завопил, зажмурившись и срывая голос. Вопил до тех пор, пока кто-то не отвесил ему оплеуху.
Вначале Ловкачу показалось, что перед ним стоит малефик – и страх пронесся по телу роем ледяных пчел, но затем разобрал, что это всего лишь Сунгерн.
– С тобой все хорошо? – спросил музыкант. – Выглядишь погано!
Род сунул руку в карман, улыбнулся, извлекая клочок вырванных волос.
– Все гораздо лучше, чем могло быть, дружище! Наживка есть, теперь будем ловить рыбку.