Начало путешествия сохранилось в голове у Сони обрывками, будто бы не сама странствовала, а наблюдала за всем через калейдоскоп. Луга, большак, крупные деревни, выселки, фермы, рыбацкие поселения на озерах и реках, сторожевые вышки и трактиры. Все смешалось, перепуталось, переплелось. Вероятно, тому виной стала свинцовая усталость, что наполняла девушку с каждый днем. Ночевки в ярах или полях не способствовали хорошему настроению, а царившая между путниками атмосфера лишь угнетала. Каждый по-своему был несчастен, и лишь Генк пытался сохранять бодрость духа. Во многом, благодаря его стараниям, они, по крайней мере, не голодали в дороге – амулет алхимика четвертого ранга действовал на мелких торговцев, Мудрых в деревнях и местечковых лекарей магически. Даже за наборы полыни от клопов путники отдаривались свежим маслом, хлебом, молоком и даже мясом.
Соня не осталась в стороне и добавила, что подобные наборы отгоняют злых духов. Торговец, которому она впарила этот набор, отплатил мешочком сушеных яблок и фруктов, отдаленно по вкусу напоминавших гранат. Разве что соку поменьше и шкурку покрывали волоски, как на персике.
Лекарь на подобные выходки отреагировал бурно.
– Этот набор не отгоняет духов! – возмутился он, когда Соня поделилась выручкой.
– И что? В твоем наборе пару пучков полыни и трава, от которой проку нет. Вон, такая вдоль дороги растет!
– Я говорю, что это поможет от клопов, – насупился Генк, и покачал зажатым в руке пучком, – и это помогает. Проверено сотнями лет! В моих словах нет лжи, а ты просишь больше за обман.
– Это называется мошенничеством, – зевнув, добавил Род. Он сидел на старом чурбане и перебирал фасоль, отсеивая комочки земли и гнилье. – В нашем положении довольно полезное ремесло. К тому же, как говаривал один мой знакомый, когда ты продаешь человеку какой-либо пустяк втридорога, в этом в первую очередь виноват покупатель. Мы ж не кулаками из него выбиваем плату?
– Вы не понимаете, – лекарь махнул рукой, – я представляю Дескападу! Ученик вбирает в себя понемногу от каждого учителя, чтобы…
– Чтобы потом забираться под платье к баронессам, – закончил за него Род.
– Ничего страшного, – Соня решила не продолжать спор. Она похлопала вмиг погрустневшего лекаря по плечу. – Дорожишь своим дело – прекрасно, не буду его марать. Я не совсем понимаю, что тут можно, а что нельзя, так что не серчай.
Норгрим большую часть времени молчал, с каждым днем мрачнел, сильно потел во сне. Генк порывался осмотреть его или напоить отварами, но тот мягко отказывался.
– Это порча. С ней не управишься зельем или припарками, так что потерплю, покуда не доберемся до границы с Зеварой-Гровд. Там местность гористая, народу живет немного – очищусь.
Соне не довелось побывать вблизи знаменитых торфяников, но она по этому поводу не особо расстраивалась – много ли счастья бродить по болотам? Зато вдоволь насмотрелась на унылейшие пейзажи, предваряющие столичный край. Как и любой другой крупный город Брейфорста, столицу окружали бескрайние леса. Несколько милтов вокруг трех холмов, на которых расположился Брей, были очищены от зарослей и отданы под застройку местным жителям. Хорошего посада не получилось из-за того, что земля родит плохо, а торговый тракт лишь краем задевает эту местность.
– Лес сплошняком катится к границе с Дауэсфорстом, – говорил Ловкач, когда они брели по большаку, укрываясь от моросившего дождя под капюшонами, – по тропам можно добраться относительно быстро, но слишком уж много дикого зверья в лесу, да и беглых работяг с торфяников хватает. Лютые они, хуже упырей.