Глава 19
Дальше шли не большаком, а окольными дорогами. Одни были вымощены старым, но по-прежнему крепким камнем, другие представляли собой укатанную до состояния бетона землю. Ее даже ливни не брали. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались леса. Не такие дремучие и мрачные, как у злополучной деревеньки, но Соня даже за солидную сумму не решилась бы соваться туда в одиночку.
На перекрестках встречались трактиры, заброшенные и вполне функционирующие сторожевые посты, крупные деревеньки и хижины охотников. Соню слегка печалило отсутствие ярких красок, поскольку даже ставни здесь украшали исключительно скромной резьбой – ни охряных петухов, ни растительных мотивов, сплошные завитушки и отгоняющие зло символы. Одежда темных тонов, лица мрачные, глаза у людей блеклые… Супротив неприглядному виду, жители Брейфорста оказались на диво хлебосольными хозяевами, и редкий жмот не пускал путников погреться у очага.
Обычаи требовали рассказывать местным жителям про глиф, но даже мрачные слова монаха не отпугивали деревенских и уж подавно отшельников.
– А что мне сделается? – говаривал седой как лунь дед, ударяя в столешницу громадным горшком с бобами и шкварками. В доме вместо кроватей стояли застеленные шкурами лавки, пахло можжевельником. – Демон, он ведь, скотина, какой? Злой, жадный, гадкий. Его ж воротит от светлых дел. Так пусть кишки ему, шельмецу, узлом закрутит, что такой простой человек как я ничего не жалеет для путников. Авось, лопнет со злости.
Он смеялся, обнажая остатки зубов.
А они ночевали, где придется, благодарили хозяев, и шли дальше, к границе. В трактиры почти не захаживали, хотя Род не единожды вздыхал, что не отказался бы от пива или вина. Соня не знала, какие общие дела могут быть у проходимца и лекаря, но последний путешествовал с ними в приподнятом настроении и пока не собирался уходить. Монах его не гнал, хотя намекал пару раз, что оставаться опасно.
– Вряд ли опаснее, чем шастать по дорогам одному, – Генк пожимал плечами.
Никто с ним не спорил.
Направление явно не пользовалось популярностью у торговцев, и по пути встречались разве что одинокие паломники, бредущие невесть куда и зачем.
Горную гряду было видно лишь в погожие дни, а все остальное время ее скрывала мглистая пелена. Деревенек поубавилось, зато чаще попадались дозорные вышки и даже заставы. Одна из таких перекрывала дорогу давно не знавшей масла решеткой, которую защищали две башенки. Напротив караулки скрипел на ветру старый шильдик в форме щита. Три стелы, вырезанные на нем неизвестным мастером, указывали в разные стороны.
– Брейфорст, – прочитал Генк. – Гамбалафорст. Третью подпись кто-то ножом счистил, но вот тут приписочка… собаки клятые? Эм, что это еще за собаки такие?
– Зевара-Гровд, – усмехнулся Род. – На меже постоянно стычки, так что порубежники друг друга на дух не переносят, вот и обзываются.
Из караулки показался невеселый солдат. Шлем нес в руке, правую ладонь положил на топорище секиры. Соня слабо разбиралась в амуниции, но, судя по всему, кольчуга на нем была отнюдь не новая.
– Куда? – спросил воин, подозрительно осмотрев путников.
– К меже, – ответил монах.
– По какому делу? – осведомился солдат.
– Важному, – буркнул Род. – Тебе какая печаль?
– Не шуми, – предупредил воин, щелкнув пальцем по топорищу, – если спрашиваю, значит, надо так. По какому делу прибыли на границу?
Вместо ответа Норгрим показал глиф. Воин и бровью не повел.
– Что это?
– Глиф.
– Я понимаю, что глиф. На кой хрен ты мне его в морду тычешь, монах? Я грамоте обучен, но не пойму, что на нем изображено.
– Я носитель глифа… – спокойно принялся объяснять монах.
К окончанию истории солдат посмурнел еще больше, с опаской огляделся, словно боялся получить по башке.
– Ну и ну. Вот это да. Как же так-то… А вы нечисть на хвосте к нам не притащите?