Река оказалась настолько широкой, что другого берега с пристани видно не было. На привязи покачивались не просто плоскодонки или рыбацкие лодки, а самые настоящие суда. Скрипели доски, пахло смолой и водорослями. Народу на причале толклось довольно много, причем не только высоченные зевары, но и их смуглые земляки, да и чужестранцев хватало.
Соня не умела плавать, поэтому такое количество воды, вкупе с этими плавучими деревнями, именуемыми здесь кораблями, попросту пугали ее. Людей, понятное дело, никто отдельно не возил, так что пришлось набиваться в спутники на баржи. Многие охотно соглашались взять чужеземцев, но, вот незадача, никто из них не плыл в Аргзан Аргханон.
– Река там неспокойная, – объяснил хриплый капитан, покуривавший трубку. – Камни, течение сильное, да и нечисть водится. Вряд ли кто возьмется везти. Но вот бесплатный совет – садитесь на любое судно, которое мимо Голубиного острова идет. Там крохотный порт.
Капитан мощно затянулся, прожевал дым и выплюнул ладное колечко. Но продолжать рассказ не торопился.
– И? – попробовал расшевелить его Генк.
– Так бесплатный совет я уже дал. Остальное – за благодарности.
Когда пара медных монет перекочевала в его кошель, капитан продолжил:
– Про остров всяк речник знает, так что особой тайны я не открою – там один из узлов контрабандистов. Но если нос совать в их дела не будете, то, скорее всего, без проблем сможете найти порядочного кормчего, который отвезет вас в Аргзан. Есть и по суше путь, но он трижды дольше…
Соню особо не волновало, поедет дальше Род или нет. Парень явно не был отпетым мерзавцем, выделил ей кругленькую сумму на обучение и дорогу, но все равно крылось в нем что-то жуткое. Она не расспрашивала, но внимательно слушала. Выходило, что он тоже проклят, как и монах, только Норгрим ее нисколечко не страшил, а вот в Ловкаче периодически проступало нечто жуткое. Так что она не расстроилась бы, останься Род здесь. Но тот решил не спешить с уходом.
– Хорошо, – Норгрим похлопал его по плечу. – Ты неплохой спутник.
– Ну-ну, что за сопли? А вдруг обернусь на судне?
– Забьем кольями, – поспешил успокоить его Генк. – И сожжем.
– Ты прям не человек, а яблочко. Хоть щас в святые записывай. Видишь, монах, а говорят, что доброта нынче не в почете…
Они договорились с капитаном небольшого плоскодонного судна, везущего вниз по реке свечной воск, жир и вываренные кожи. Поскольку свечной воск стоил баснословных денег, на судне находились наемники. Смуглые гровды славились задиристым характером, но никого из чужеземцев не цепляли – боялись обидеть носителя глифа.
Отошли от порта утром, когда солнце еще не пробилось сквозь хмарь. Местные говорили, что густая мгла предупреждает о близких холодах, но оно и без того было заметно – стоять на палубе без толстого плаща на плечах не представлялось возможным.
И все же Соня, перебарывая приступы тошноты, каждый день выходила наверх и подолгу стояла у борта, держась за леер, и разглядывала тянущиеся мимо берега. Иногда судно уходило на середину реки, и тогда виднелись лишь их далекие очертания. Когда приближалось, обходя отмели, можно было рассмотреть рыбацкие деревушки, подступающие к воде леса и даже песчаные пляжи.
На одном из таких пляжей она впервые увидел мурксов – складчатых тварей, чем-то напоминавших моржей, нежащихся в последних лучах осеннего солнца. Размером они превосходили взрослого теленка и отсвечивали чешуйчатыми гребнями.
– В теплые края плывут, – пояснил ей старый моряк, гоняющий матросов по палубе. – Красивые создания, правда?
Соня посмотрела на ближайшую тваринушку, вольготно развалившуюся на песке.
– Это уж точно, сама грациозность.
Здесь хватало существ, которых никогда не встретишь на Земле, поэтому рано или поздно удивляться каждой надоело. По большей части безвредные твари, но встречались и такие, от которых следовало держаться подальше. Например, крылатые змеи, обитающие на полузатопленных островках. Они не отлетали далеко от гнезд, но вполне могли забраться на корабль.
Генк порывался заманить одну на судно и сцедить немного яда, но капитан пообещал вышвырнуть лекаря в реку, если тот хотя бы попробует.
Им иногда давали мелкие поручения, потому как капитан не собирался терпеть на судне бездельников даже за деньги, но все это были не хлопотные дела. В остальном речное путешествие Соне пришлось по душе. Во многом потому, что не приходилось брести на своих двоих, да и ночевали пусть и на пустом складе, зато с крышей над головой. Как мало, оказывается, ей стало нужно. Крыша, вода каждый день, даже холодная, все равно, а еще – комковатый матрас и похлебка. Благо, что с ними странствовал зельевар, и мыльного корня и настоя дубовой коры хватало с избытком.
Черт, думала она, всматриваясь в непривычное звездное небо, как мало от меня прежней осталось. Сколько я тут? Месяц? Два? Три? А через год, наверное, и вовсе научусь обходиться без воды и мыла неделями, как многие местные…
Утром пошел первый снег. Вернее не снег, а крупа ледяная. Вкупе с поднявшимся ветром они подарили немало неприятных мгновений матросам. Соня в тот день решила не подниматься на палубу, а сурово и безжалостно бездельничать. В такие часы до невозможности хотелось почитать чего-нибудь на родном языке. Все что угодно, лишь бы свое. Вместо этого она смотрела в потолок и слушала вялый разговор Норгрима и Рода.
– Стало лучше, – говорил Ловкач. Они играли в простенькую игру, чем-то отдаленно напоминавшую шашки. – То ли амулеты Генка действуют, то ли из-за того, что мы на воде. Пара снов привычной бредовости, один – и вовсе про баб. Никаких руин, никаких лесов. Аж радостно.
Выструганные из дерева шашки перемещались по доске, исчерченной косыми линиями. Армия шла на армию, отвоевывая все новые территории. Каждый ход ознаменовывался стуком – отряды гибли один за другим.
– Повезло тебе. Я по-прежнему вижу только тьму.
Щелк. Род продвинулся в земли Норгрима, уничтожив два отряда.
Монах стал мрачнее обычного – ему требовалось выпустить магию, но на реке это было слишком опасно, так что он терпел. Соня однажды заметила, что порча перекинулась с пальца на тыльную сторону ладони.
Щелк. Род усилил натиск, загоняя остатки вражеской армии в капкан.
– Что говорят теологи о снах? – поинтересовался Род. – Я никогда раньше не задумывался, что же они такое… а теперь и вовсе непонятно и страшно. Как связаны с нами?
Щелк. Норгрим пошел на прорыв, разделив отряды противника надвое и оттеснив одну часть в левый угол карты.
– Сон – часть нашей души. Отражение внутреннего мира и мыслей. Так что когда проклятие затрагивает твою душу, сон меняется. Это меня и тяготит.
– Ты думаешь…
Щелк, щелк. Род разгромил Норгрима и завершил партию победой.
– Почти уверен. Тьма обозначает смерть души.
Почему-то от этих слов Соне сделалось не по себе. Девушка отвернулась от игроков и накрылась с головой одеялом. Рано или поздно им суждено будет расстаться, и вряд ли она станет скучать за этой парочкой.
– Еще партию? – спросил Род.
– Давай. Должен ведь я хоть раз выиграть?