Здесь же стоял небольшой овальный стол и два овальных гармонирующих со столом кресла. Стол и кресла были бледно-зеленого цвета. Он подошел, осмотрел их, коснулся рукой спинки кресла. Рука с удовольствием легла на мягкую, манящую присесть поверхность. Он не решился сесть, правда, от кресла не отходил, лаская спинку ладонью и впадая от этого ощущения в состояние похожее на транс.
Он увлекся созерцанием и ощущением, поэтому не заметил, как в зале появился посторонний. Он заметил девушку, только когда взгляд, следивший за волной, пробегающей по стене, наткнулся прямо на нее.
Виктор поднял брови, удивился, а потом испугался. Он вздрогнул с опозданием и подался назад. Взгляд его забегал, а потом замер на девушке. За много лет он забыл, как выглядят люди, он забыл даже свой облик. Появление незнакомки испугало его. В этом облике было что-то поразительное, вызывающее благоговейный трепет. Он почувствовал, как по спине бегут мурашки, и волосы шевелятся на голове. Она была очень бледна и красива. Сознание человека безошибочно оценило пропорции лица и фигуры, память вызвала тысячи известных образов и, спустя секунду, он уже осознавал, что перед ним красавица. Красивое и строгое, почти суровое лицо.
— Здравствуйте, Виктор, — произнесла она и мягко склонила голову в приветствии. — Как вы себя чувствуете?
Эл не ожидала услышать: «Спасибо, хорошо». Этот человек выглядел болезненным. Он действительно не производил впечатление страдающего психическим расстройством, скорее сильно изможденного и напуганного. Причиной испуга была она.
В этот момент Эл испытала чувство превосходства, от чего ее собственное смущение прошло. Она двинулась к столу.
Виктор не отрывал от нее взгляда. Он не ответил на вопрос. В ее походке была твердость, явно выработанная тренировками. Опытный взгляд наблюдателя уловил это безошибочно. Она подошла к одному из кресел, оказавшись к нему в пол-оборота, поэтому повернулась, и даже в повороте скользила уверенность.
— Присаживайтесь, — предложила она.
Виктор как робот повиновался ее голосу, он послушно подошел и опустился в ближайшее кресло.
— Вы голодны?
Он опять сверлил ее взглядом и пропустил вопрос. Она не дождалась ответа и мягко махнула рукой. К ним приплыла тонкая как лист платформа, уставленная ароматными яствами, и приземлилась прямо на стол.
Девушка непринужденно села в кресло напротив, взяла изящным жестом салфетку. Виктор пронаблюдал всю сцену с вниманием ребенка, на глазах которого совершается фокус.
— Вы землянка? — спросил он.
Тембр его голоса был мягким, какой бывает у добродушных, интеллигентных и деликатных людей.
— Да. Во всяком случае, я не костюм. — И она улыбнулась.
Виктор был поражен, как улыбка совершенно изменила это строгое лицо. Он не удержался и улыбнулся в ответ.
— Извините, — произнес он смущенно и сделал рукой непонятный жест.
— Вы голодны? — повторила Эл.
— Не знаю.
Она придвинула к себе тарелку, взяла приборы и попробовала блюда. Скулы свело, она почувствовала себя еще более голодной и едва сдерживалась, чтобы не наброситься на еду с неприличной для случая жадностью. Ей стоило усилий медленно прожевать первый кусочек.
— Очень вкусно, — произнесла она.
— Я хотел бы знать, кто вы, где я нахожусь и в качестве кого? — задал сразу несколько вопросов Виктор.
Кажется, к нему вернулась способность думать, что расстроило план Эл — поесть перед разговором. Она с сожалением посмотрела в свою тарелку.
— Меня зовут Эл. Это мой корабль. Вы здесь — гость, — четко ответила она, не теша себя надеждой, что их не станет больше.
Но «гость» последовал ее примеру и попробовал кушанье.
Виктор прикоснулся к еде из вежливости, но блюдо было соблазнительно вкусным. Он не ел нормальную пищу несколько лет. Кормиться подаяниями означало — жить впроголодь, есть что придется и когда придется. В качестве альтернативы ему был предложен обед в экзотическом старинном стиле в компании очень привлекательной девушки. В нем пробудился землянин с тоской по всему когда-то привычному, за давностью лет казавшемуся иллюзорным.
— Божественно, — вырывался у него невольный возглас.
— Я передам это своему повару, — удовлетворенно кивнула она и опять улыбнулась, но уже иной улыбкой, насмешливой.