Проходит меньше месяца, и маэстро получает либретто «Фоскари». Пьяве быстро сделал свою работу, и Верди благодарит его, пишет, что сюжет «великолепен, сверхпрекрасен». Но тотчас же следует целая обойма замечаний: верно, первая сцена очень хороша, стихи для хора просто «превосходны», характер отца вылеплен ярко, так же как и Лукреции, но, добавляет он, «характер Якопо очерчен слабо и сценически маловыразителен, а это и так почти второстепенная роль, в первом акте у него всего одна ария. Эту партию надо совершенно переделать». Затем, после такого довольно милого начала, следуют не допускающие никаких возражений рекомендации: я сделал бы так, это перенес бы сюда, тут надо сократить, а там добавить, сделать сдержаннее, затем надо придумать, как ввести — хор, а потом — дуэт, но вполне драматичный. И самое главное — заботиться о том, чтобы не было скучно, — писать кратко и непринужденно.
Отправив распоряжения, Верди ждет, пока Пьяве выполнит их. И тот со свойственным ему прилежанием делает все точно так, как просит композитор. Наконец Верди отправляет переработанный вариант в папскую цензуру, поскольку «Двое Фоскари» будут ставиться в театре «Арджентина» в Риме.
Теперь Верди весь в делах. Из своего дома на виа Монтенаполеоне он устанавливает связи с десятками импресарио. С «Ла Фениче» он уже почти заключил контракт. Речь идет о новой опере, которая должна быть поставлена там в сезоне 1845/46 года. И если вдруг этот контракт сорвется, с ним готов договориться другой город — Флоренция. Занятый всеми этими делами, Верди не может позволить себе светскую жизнь или долгие и сложные любовные отношения. Его интересует «Фоскари», но он не перестает искать и другие сюжеты. Потом почти внезапно прекращает поиски и принимается писать музыку. В июне работа уже в полном разгаре. Тем, что написал до сих пор, он доволен. Либретто нравится ему, и музыка рождается легко. Он доволен также, что на Милан обрушилась жара, для него лето всегда благотворно. Он почти целый день проводит за фортепиано. Потом пишет Пьяве, требуя новых стихов и изменений. Когда устает, навещает кого-нибудь из приятельниц — Аппиани, Маффеи, Морозини, но всегда торопливо, немного рассеянно. И все же, даже не признаваясь самому себе, он чувствует, что больше всего его привлекает общество Джузеппины Стреппони. Если певица, например, в гастрольной поездке в Бергамо, Верди не упускает возможности съездить к ней туда. Если же она в Милане, он напоминает о себе записочкой или букетом цветов. Это не умопомрачительная страсть. Напротив, что-то очень тихое, умиротворяющее.
Джузеппине двадцать девять лет. У нее красивые плечи, привлекательная внешность, чистый овал лица, внимательный взгляд больших нежных глаз, затуманенных грустью. Четко очерченные губы, гладко причесанные, разделенные пробором волосы, крупный нос. Несомненно, умная и мягкая женщина, с большим чувством юмора, прекрасно образованная, опа великолепно говорит по-французски, много читает, всегда в курсе всех событий, происходящих в театральных кругах. Жизнь не слишком ласкова была с ней, ранила не раз. Она знает, что, несмотря на молодость, как певица уже идет к закату. Говорят, у нее больны легкие. У Стреппони двое детей, их не признал отец, известный тенор. Она прячет свою печаль за легкой улыбкой, всегда старается смягчить все проблемы. Опа, видимо, влюблена в Верди. Одержимость этого человека и его простота покоряют ее. И его гений тоже. Однако Верди откладывает окончательное решение. Несомненно, Джузеппина привлекает его больше других женщин — у нее такой открытый характер, безыскусственная манера держать себя. Но он никому не признается, что отдает ей предпочтение. Аппиани упрекает его, и он отвечает: «Наберитесь же наконец терпения и поймите, что никто никогда не в силах будет воздействовать на меня и я никогда не буду ничьим рабом».
И это верно. Никто никогда не сможет повелевать им. Он всегда будет подчиняться только своим видениям, своим фантазиям, своему крестьянскому упрямству. Для других, для мира, который окружает его, он всегда будет господином. Гордый, упрямый, высокомерный, иногда даже способный на недостойные поступки, властный, заносчивый эгоист. Что поделаешь, это жизнь сделала его таким, научила защищаться и не доверять людям. И тот, кто хочет быть рядом с ним, должен принимать его таким, каков он есть. А он почти каждый день работает с восьми утра до полуночи, позволяя себе только короткие перерывы на еду и на партию в бильярд с Муцио. Он все еще опасается, что не сегодня-завтра о нем могут забыть. Он любит свою работу, но иногда ненавидит ее, так много принял на себя разных обязательств. Он хотел бы писать более спокойно и обдуманно. Но не хочет ничем рисковать, не может допустить, чтобы другие вырвались вперед. Он не хочет видеть своих противников, музыкантов, которые могли бы оспаривать у него первенство. Вот почему он столько работает, почему стремится, чтобы его оперы шли во всех театрах. Но такая напряженная жизнь делает человека несчастным.
Сочинение «Двоих Фоскари» продвигается быстро. Получив известие, что «Эрнани» в Вене прошел с большим успехом, он на радостях позволяет себе день отдыха и собирает друзей на маленький праздник. А наутро снова принимается за работу. Надо выполнять обязательство, которое не дает никакой передышки: пота следует за нотой, страница за страницей, ария за арией, сцена за сценой. Надо работать, даже когда нет никакого желания, когда ты устал и фантазия вот-вот иссякнет. И тогда, кроме тех случаев, конечно, когда его выручает гениальность, вместо краткости появляется торопливость, вещественность вытесняется грубостью, простоту заменяет ремесленничество. В таких случаях писать становится так трудно, что просто мучение, почти пытка. Чтобы как-то выйти из этого положения, он просит добавить в либретто какое-нибудь «большое чувство», поискать «что-нибудь, что создало бы немного шума». Ясно, что, когда воображение угасает, а мозг устает, Верди пытается найти какой-нибудь внешний эффект, который подогрел бы его, встряхнул. Во такая игра не может продолжаться долго.
Что бы там ни придумывал Пьяве, маэстро устал, слишком устал.
ГЛАВА 6
ТРИ ГОДА — И ПРОЩАЙ ВСЕ
Как ослепительна жарким летом поданская долина! Как широка и прекрасна она! Почти обмелевшая По, лениво извиваясь, ползет по ней мимо островков, заросших кустарниками. Кажется, время движется здесь медленнее. Стоит удивительная тишина, не шелохнется ни один листик на деревьях, небо затянуто дымкой знойного марева. Долина похожа на пустыню — нигде не видно людей. Буссето возникает посреди нее, словно какой-то красноватый гриб, окруженный тысячами дорожек. В Буссето Верди укрывается, чтобы закончить «Двоих Фоскари». Осталось написать немного. В Милане он работал как одержимый. Муцио, его земляк и единственный ученик, как всегда, докладывает Барецци: «Синьор маэстро работает изо всех сил и выходит из дома разве что только к вечеру. (…) Он почти закончил первый акт. Постоянно знакомит меня с тем, что пишет. И спрашивает, правится ли. Еще бы мне не нравилось…»
В Буссето Верди не меняет ритма жизни, но пишет Аппиани, что очень задержался в работе. Он говорит неправду. Наверное, для того, чтобы умерить свою обычную тревогу, вечное недовольство, которое охватывает его, когда он пишет что-то новое. На самом же деле осталось дописать совсем немного. И его уже снова мучает забота о постановке, и он пишет об этом импресарио, затем снова требует от Пьяве кое-каких переделок.
Так проходят летние месяцы. Верди почти ни с кем не видится, живет замкнуто, уединенно. В конце августа он получает из Рима столь долгожданное разрешение цензуры. Лето гаснет, долина окрашивается в желто-красные тона, небо становится прозрачным, а По — полноводной. Проходит и сентябрь. Крестьяне говорят, что винограда в этом году много и вино получится отменным. Верди заканчивает свою оперу. Перечитывает либретто Пьяве. Окно его кабинета освещено до поздней ночи, и ночной гуляка, проходя мимо палаццо Барецци, может слышать, как маэстро играет на фортепиано.