— Тебе тоже понравится, пёс! — прошептала Эрика своему отражению, спрятала нож в рукав и застегнула жемчужную пуговку.
Глава 8. Обряд
В дверь постучали трижды и, не спрашивая разрешения, вошёл дядя Тревор, вернее сначала показалась рыжая борода, предваряя его появление будто мажордом, а уже потом и он сам.
— Ну что, готова племянница?
Лицо у Тревора было красным и, судя по запаху, он уже хорошенько приложился к бьяхе. Окинул внимательным взглядом Эрику, крякнул в кулак, и добавил:
— А ты хороша! Настоящая принцесса. То-то я гляжу тавиррцы только про тебя и шепчутся. Но ты смотри…
Он с шумом развернул тяжёлый деревянный стул и сел на него верхом, обхватив руками спинку.
— … смотри, чтобы ни с кем из них ни-ни, а то толку от тебя будет, как от дырявого ведра. Позор будет, если королю достанешься не девушкой. Вот держи.
Он поставил на стол серебряную фляжку в кожаной оплётке.
— Что это? — спросила Эрика, беря фляжку в руки.
— Это — «Туман Балейры». Любовный напиток способный обмануть зов леса. Выпьешь его перед брачной ночью с королём, а потом прочитаешь заклинание — Фло тебе расскажет, какое и когда читать.
— И что он делает? — спросила Эрика, открыв фляжку и понюхав.
Обычный вересковый мёд…
— Хех-хе-хе, — дядя рассмеялся в рыжую бороду, — сказать витиевато и так, как при дамах полагается то… он будит такое… кхм… желание в обоих, что оно способно заглушить любой зов. Коня свести с медведем. Ну, как-то так мне объясняли это. Но твоё дело маленькое, выпить, пошептать и ждать. Остальное само собой сложится.
Дядя хоть и пытался говорить деликатно, да вышло него не очень, и Эрика покраснела до корней волос.
Когда дал последние наставления и ушёл, а за ним появился лекарь — тщедушный старичок, которого привезли из самого Эогана, чтобы он удостоверил, что невеста невинна. Когда он ушёл, Эрика села на кровать и посмотрела на фляжку. Настолько униженной и растоптанной она себя чувствовала, что у неё было только одно желание — вышвырнуть её в окно, стянуть с себя это платье и убежать в лес. Хотя понимала, что как наследница Янтарного трона и будущая королева не имеет на это права.
Но где-то в глубине душе у неё росло и крепло главное желание — отомстить за всё это, и она снова прикоснулась пальцами к кинжалу в своём рукаве. И это прикосновение успокаивало.
Едва солнце скрылось за вершинами деревьев, за Эрикой пришла тётя Бригитта.
— Это тебе больше не нужно, — она коснулась браслета на её запястье. — Больше не нужно скрывать, что ты фрэйя.
Эрика сняла браслет и положила на столик. И будто что-то закончилось в этот момент, какая-то страница её жизни перевернулась.
За окном темнело, и в сторону холма потянулась цепочка огней, это к месту обряда уже обозначили дорогу факелами.
— Жених уже ждёт, идём, — сказала тётя с ободряющей улыбкой.
Жених! Тьфу!
Эрика зло усмехнулась, снова пощупала кинжал в рукаве и пошла за тётей.
Внизу, в большом холле сегодня было светло и чисто. Убрали солому, подмели пол, зажгли камин и множество свечей, а посреди комнаты поставили стол и стулья. Подписание соглашения о помолвке и мирного договора должно было пройти здесь. Комнату украсили венками и гирляндами из бузины, рябины и остролиста, а на пол бросили листья мяты и цветы вереска. Мерцали свечи, и тонкий цветочный дух витал в воздухе, придавая всей церемонии необычную торжественность. Поодаль стояли тавиррские псы и слуги, и в комнате было тихо.
И в этот момент Эрика подумала — как много от неё зависит. И от этой бумаги на столе. Тётя права — худой мир лучше доброй войны. Ей нужно помнить о долге.
Она вздохнула, прошла к столу вслед за тётей Бригиттой, придерживая рукой платье, подняла голову и… обожглась.
Викфорд Адемар стоял по ту сторону стола и смотрел на неё. И смотрел так, что ей показалось — пол под ногами сейчас вспыхнет. Смотрел, будто не узнавал или узнавал заново. И взгляд его был жгучий, острый, почти осязаемый. Он скользнул по лицу, по губам, по шее вниз, задержавшись на полуоткрытой груди, и вниз по узорному лифу платья, а потом снова вверх к губам, и одного этого взгляда было достаточно, чтобы влепить ему ещё одну пощёчину. А то и две. Эрика вся вспыхнула и ожидала, что он сейчас усмехнётся или скажет колкость, но на его лице отразилось что-то странное, похожее на смесь удивления и досады. А ещё она заметила, как дрогнули его ноздри, будто втягивая какой-то аромат.