Лучше бы оно остановилось, думала позже Тина. Выступила она ужасно. Говорила путано, перескакивала с одной мысли на другую, разрушая всю логику своей речи. Она подглядывала в телефон, но не могла найти в тексте то, что нужно, поэтому делала большие паузы. А затем Виктор Николаевич стал задавать ей вопросы, на которые у нее не было ответов.
Тина собрала всю свою силу воли, чтобы не выбежать из зала. Она не ушла и после выступления, досидела до конца заключительного слова своего научного руководителя и продолжала сидеть, когда все начали расходиться. Она снова и снова проматывала в голове свою речь, старалась улыбаться, не показывать, что ей стыдно, но чувствовала, как то и дело краснеют щеки, стекленеют глаза от подступающих слез. Она наблюдала за Виктором Николаевичем, который стоял на сцене в синем свете проектора и с кем-то разговаривал. Это были не студенты, видимо, коллеги, большие ученые, может быть, поздравляли с тем, как он здесь всех уел, как он показал всем этим жалким студентикам, кто здесь главный, кто делает большую науку. Тина сидела и смотрела на него, сдерживая слезы, пока все наконец не разошлись, пока он не обратил на нее свое внимание.
Виктор Николаевич спустился со сцены, словно рок-звезда, и легкой походкой пошел к главной своей групи, которая сопровождала его во всех турах. Улыбаясь и сияя, он сел рядом с Тиной и спросил, как ей их первая конференция.
Тина почувствовала, что закипает, две большие круглые слезы тоже не выдержали и покатились по щекам. Она встала. Виктор Николаевич схватил ее за руку и сказал:
– Предлагаю отметить вечером в ресторане. После того как заселимся в отель.
Тина вспомнила, что еще ничего не закончилось, что завтра будет второй день конференции. Тина знала, что ее голос дрогнет, если она что-то скажет, поэтому просто кивнула, особо не думая, но, очевидно, соглашаясь пойти в ресторан.
В номере отеля Тина приняла душ и немного успокоилась. В конце концов, если Виктор Николаевич позвал ее отмечать, значит, все не так страшно, хоть от навязчивых воспоминаний о своем выступлении Тина то и дело морщилась, сжимала веки, прогоняя картинку. Она старалась сжать и эти мысли, превратить их в крошечный комок и замести его в угол, но они раздувались, как воздушный шарик, и заполняли собой всю ее голову. Пальто высохло, но Тина решила его еще и выгладить, водила утюгом по клетчатой поверхности, едва ее касаясь и пуская пар. Стало жарко, снова захотелось принять душ, но времени уже не было. С собой Тина взяла одно платье, которое собиралась надеть завтра, но решила пойти в нем и сегодня в ресторан. Платье она тоже отпарила и почувствовала себя лучше, почти хорошо.
Виктор Николаевич повел их в ресторан русской кухни, заказал обоим ягненка с картофелем и сет фирменных настоек. Тина дико проголодалась, хотела рыбу и набор бутербродов, но ее не спросили.
Ресторан был роскошный: белые скатерти, винтажные стулья, фортепиано, трюмо, даже обои, а все вместе – изысканная дореволюционная гостиная, где могли бы собираться поэты.
Порция еды оказалась крошечной, а сет с разноцветными настойками из клюквы, брусники, морошки, яблока, меда и какой-то травы занял почти весь стол.
– Поздравляю! – сказал Виктор Николаевич и залпом выпил шот.
– С чем? – спросила Тина и осторожно глотнула из рюмки, сладковато-горький ягодный вкус обволок рот. Она допила порцию, горло обожгло.
– С почином.
– Да уж, спасибо.
– Что-то не так? – спросил он, набивая рот ягненком.
– Не так? Виктор Николаевич, я же совершенно не готовилась, а вы выдернули меня на сцену. Это полный позор.
– Полный позор? – засмеялся научник. Он и сам выглядел как поэт – на этом фоне, с его темными кудрями.
– Да! – От его смеха Тине тоже стало весело. – Я злюсь на себя за то, что выступила так плохо, и злюсь на вас за то, что вы меня подставили.
Он захохотал, дожевал ягненка и поднял второй шот с настойкой.
– Просто попробуй ягненка. Как можно злиться, когда перед тобой такая еда?
Они чокнулись. Тина залпом выпила настойку. Тело стало мягким тестом – лепи что хочешь. Она накинулась на картофель и ягненка, волокнистое мясо распадалось во рту, так вкусно, что невозможно остановиться.
– Ты так быстро ешь. Хочешь еще чего-нибудь?
Тина сказала, что хотела бы те бутерброды. Виктор Николаевич подозвал официанта, заказал бутерброды, еще настоек и обратился к Тине:
– Это не позор, но я думал, ты выступишь лучше. Думал, ты порвешь всех. А ты стеснялась, что-то мямлила. Так не годится.