– Да мамка совсем плоха, не варганит ни фига. Сама ест, только что икота еённая просит. В тот раз курицу ей притащил, она аж с перьями сожрала.
– С перьями? – вырвалось у меня.
Я повернулась к бабушке. Она положила свою руку на мою и покачала головой.
– Это он болтает, – тихо сказала она мне, а затем неодобрительно обратилась к Алексею: – Курицу-то небось у Людки с Женькой попер?
– Ага. Мамка так орала, поди да не сопри.
– Узнают ведь, скандалить будут.
– А вы, Таисья Степанна, не балабольте, вот и не узнают, – вдруг озлобился и сквозь зубы заговорил сосед.
– Молчу, соседушка. Слова от меня не услышишь, – только добавила бабушка Тая, и весь оставшийся путь она действительно молчала. Молчали и мы с Алексеем.
Условное шоссе, на котором едва могли разъехаться две машины, было проложено через монолит леса. Сосны росли так близко, руку протяни – обдерешься о грубую кору. Дорога походила на стиральную доску. Вчера в автобусе это не так сильно ощущалось, «Ниву» же трясло нещадно. Алексей непрерывно затягивался, я хотела приоткрыть окно, чтобы развеять табачный дым, но пыль из-под колес белой пеленой стояла в воздухе, будто туман. Не знаю, что делало наш путь более мучительным – удручало и молчание, и запах сигарет.
Мы подъехали к двухэтажному зданию из кирпича – редакция газеты находилась в местном Доме народного творчества. У крыльца рядом с пандусом, сколоченным из досок, стояла группа моих ровесниц в длинных фиолетовых юбках и золотых жилетах поверх белых блузок. Они болтали, теребя в руках бордовые ленты. Одна вплетала другой бант в длинные русые волосы, быстро обвивая сияющим на солнце атласом толстые вьющиеся пряди.
– Ой, краса какая. Это девчонки наши репетируют к Метище, – глядя в окно, сказала бабушка Тая.
– Метище? – спросила я, рассматривая их наряды.
– Праздник наш ежегодный. Девчонки наряжаются в старинную одежду, танцуют вместе с ребятами. Раньше в этот день молодые люди сватались. Ой, а может, ты с ними станцуешь? Познакомилась бы с девчонками.
– Не уверена, что у меня получится, – сказала я.
– Как это не получится! В тебе же наша кровь, пинежская! – засмеялась бабушка Тая.
Я улыбнулась. Мне нравилась простая и предсказуемая бабушка Тая. Ей не нужно было ничего доказывать, как Изе, любовь и теплоту которой приходилось заслужить. Бабушке Тае достаточно того, что я ее внучка, и уже за это мне полагался пирожок.
Алексей посигналил, и мы с бабушкой вылезли из машины. Вместе с нами выплыло облако курева и стало медленно растворяться в безветренном, нагретом солнцем воздухе. Где-то рядом оводы дребезжали как гитарная струна, шуршали юбки поворачивающихся в нашу сторону девушек. Девушки молча рассматривали нас в упор, хотя если бы кто-то сейчас сделал фото, в общую панораму не вписались бы именно они в своих традиционных костюмах на фоне здания из кирпича. Им же казалось, что это мы потревожили обыкновенное течение дня.
– Здрасьте, баба Тая! – крикнула та, что плела другой волосы.
– Ой, Нюта, здравствуй, – откликнулась бабушка. – Какие вы красивые!
– Готовимся!
Бабушка Тая хотела сказать что-то еще, но на крыльце показалась женщина, рукой она прикрывала глаза от солнца, хмурилась, тень падала на ее лицо, на пальцах чернели следы краски.
– Из окна машину увидела, решила выйти сразу к вам. Привет, Леш. Незачем сигналить, девиц наших пугать, – женщина мотнула головой в сторону моих ровесниц.
– Нынче все пугливые, а, Верка? Ты такой не была, – высунулся из окна Алексей. – Ну давайте. Попозжа заеду.
Женщина махнула ему рукой и обратилась к нам:
– Таисья Степановна, здравствуйте, давно не виделись. С самого выпускного? А это, я так понимаю, наша Аля. Я Вера Павловна.
Вера Павловна подала руку и пристально на меня посмотрела. Я уже видела этот взгляд вчера в автобусе. Она, как и все, искала в моем лице черты мужчины, которого знала когда-то давно. Щеки мои стали горячими. Казалось, горит все мое тело, и Вера Павловна вот-вот одернет свою руку, которую я пожимала. Но она замерла, и взгляд ее застыл.
– Как на Егора моего похожа, да? – Голос бабушки Таи просочился между наших рук, которые мы тут же разомкнули.
– Не то слово, Таисья Степановна, – качая головой, сказала Вера Павловна.
– Ну, пойдем? – предложила бабушка.
– Конечно, – кивнула Вера Павловна, распахивая перед нами дверь.
Мы вошли в прохладный холл. Бабушка Тая сказала, что заглянет в мастерскую, где шьются костюмы для Метища. Мы с Верой Павловной поднялись в ее кабинет на втором этаже.