В тот вечер, 1 марта, Кирилл стоял на перекрёстке, где только что установили светофор со звуковым сигналом. И всё время, пока он ждал зелёного света, стучал метроном, как при минуте молчания. Отстукивал что-то роковое, замогильное, неостановимое. Горел кровавый "красный человечек". Стоял столбом, как идол, ждущий жертв. И, казалось, конца не будет стоянию и стуку. Тоске не будет конца, не будет зелёного: вечер сей насильственно переключил даже время на иной ход.
И сам механический звук в нечеловеческой монотонности казался настолько безысходно трагическим, что хотелось одной силой мысли взорвать этот потусторонний светофор, чтоб только не стучал молотком по мозгам, не заколачивал где-то там, вдалеке, авансом бесчисленные гробы. (Оказывается, жуткое для психики изобретение эти метрономы!) Есть минуты в жизни, которые лучше не вспоминать в подробностях, чтоб не сойти с ума..
Так звучит пульс беды. Так она отсчитывает свои первые шаги... и сколько их ещё будет? Никто не знает. Даже те, кто сами открыли ей дверь. Юбилейно-военный, страшный год начался. То, что казалось невозможным, совершилось: Россия и Украина - теперь враги. "Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью!" Отныне всё будет развиваться по закону кошмара. А снявши голову, по волосам не плачут. Если где-то случатся беды мелкие, кто же им придаст значение на фоне огромной, главной, неизбывной...
"Если уж даже я в первые же минуты чётко понимал, что будет столько жертв, неужели Президент со всем своим штатом советников не догадывался!"
Где бы нашёлся тот маленький мальчик, который, как в старой легенде, заткнул пальцем дырочку в прохудившейся плотине и тем спас Голландию от наводнения. Если б только можно было сейчас остановить всё это в самом начале!
Война - как болезнь, и конца её ждёшь как выздоровления близкого человека.
Глупость в политике сделать так же легко, как врезаться на полном ходу в ограждение и переломать кости пассажирам. Какая-то секунда! А вот сглаживать её последствия так же долго и трудно, как правильно срастить все эти страшно раздробленные и смещённые кости.
Ломать - не строить, убивать - не воскрешать!
14-й год - вообще год аварий. У нас - ДТП, у России с Украиной - ДНР. Водитель нашей страны врезался на полном ходу и, кажется, сам ещё не до конца осознал, что же натворил! Господь за что-то - видимо, за нашу традиционную национальную гордыню, - попустил и эту катастрофу катастроф. Вот такую вот: когда мы брата потеряли. Я-то брата Ромку - нашёл, а мы все... Украину потеряли.
Коллективная мания величия куда опасней индивидуальной. Если один болной вообразит себя Наполеоном, от этого не будет плохо почти никому. Если целый народ вообразит, что ему всё позволено, потому что он самый великий - пиши пропало! Войны, кризисы и диктатуры будут ему лечебными процедурами во вселенской психушке. Пока не вылечится или не умрёт.
Всё совместилось. Авария автобуса, авария лета, авария России, авария души... Извечный августовский кризис (кстати, по одному из забытых народных апокрифов, Адам-то именно в августе яблоко съел: когда же ещё поспевать яблокам). Вся надежда только на неземного спасателя. Я забыл Его телефон!.. Но к счастью, Он, по-моему, и Сам уже спешит: Рома, Марина, Данил Ему дозвонились... а Таня, похоже, и вовсе с глазу на глаз Ему всё передала.
Напряжение, висевшее в душе Кирилла все предыдущие месяцы тягуче-недоброго 14-го года, наконец разрешилось. Правда, разрешилось оно катастрофически, зато полностью изошло грозой. "Раз это случилось... волноваться больше нечего!" Как ни странно, именно это сомнительное утешение оказалось самым действенным: со дна пропасти уже никуда не упадёшь!
Лучше исправлять последствия катаклизма, чем мучительно и тупо ждать, когда он неизбежно произойдёт. Прошлого мы уже не боимся!.. От него мы лечимся. (Единственное, за что стоит сказать спасибо времени!)
Рано или поздно долгожданное сбывается. 5 сентября Ромку наконец выписали. Правда, в гипсе ему предстояло пробыть, по прогнозу врача, ещё месяца три (как и его маме, выписанной за три дня до того) - но это уже дома.
Домой, домой! Паломничество затянулось почти на месяц, но теперь-то уж точно - последний его день, финишная прямая. Отец Кирилла приехал за Ромой на своей машине.
Небо, по случаю такого праздника, расчистилось. Зажглись во всю яркость паникадила преждевременно пожелтевших деревьев (из-за холодного лета всё шло по опережающей), а выше их засиял во всю ширь голубой витраж - самая большая в мире по диаметру соборная "роза".
- О, а меня сейчас понесут как папу римского! - прокомментировал виновник торжества. - Я же Роман.
Кирилл осторожно нёс Ромку до машины на руках.
- Помнишь, мы с тобой уже как-то были "Рабочим и колхозницей"? - по привычке прищурившись, комментировал Ромка. - А теперь... я даже не знаю, какой из нас памятник получается... но, наверное, какому-нибудь спасателю, который выносит ребёнка. Ты - героический спасатель, а я...
- Не смеши, а то уроню, - почти серьёзно посоветовал Кирилл.
Несколько месяцев назад фотоаппарат запечатлел их, когда Ромка, встав на какой-то высокий, но неудобный пенёк, балансировал на одной ноге и пытался схватиться за Кирилла, а Кирилл в этот момент тоже тянул руку, чтоб его поддержать... вышел без всякого сознательного позирования, действительно, известный памятник работы Мухиной.
Да уж! И когда Ромка сможет снова так владеть ногами? Кирилл вспомнил маринин рассказ: ведь в автобусе-то после катастрофы Ромка стоял на одной ноге (наверное, почти так же, как на том фото). "Мам, я живой!.." Ну да, на одной ноге - значит, живой. как же иначе. Мёртвые в такой позе не стоят. Вот тебе и "Рабочий и колхозница"!
На усеянном жёлтыми "билетиками" дворе работал крошечный фонтанчик.
- Надеюсь, уж монетки на возвращение кидать не будем? - иронично сощурился Ромка.
Да, пока они были в больнице, успел смениться сезон... Вот человек засыпает в один день и просыпается в другой - он к этому привык и потому нисколько не удивляется ежесуточному чуду. А здесь, "проспав" почти месяц, "пробудились" не в новый день, а в новый мир. Всё - иное, и даже воздух пахнет по-иному. Ромка, пока его переносили в машину, шумно втянул носом непривычный запах листвы. Хотя бы запах! Пошуршать по ней кроссовками в эту осень, видимо, не придётся.
- Ну и затянулось наше путешествие! - выдохнул он.
- Да. Мы - просто перелётные хромоногие журавли. Возвращаемся в свой край.
И столько было красивого в простом, привычном слове "возвращение"...
- Ну, с Богом! Последний этап путешествия, - перекрестившись, констатировал Кирилл. - Как говорит одна знакомая игуменья, "пусть вас Михаил Архангел на крылышках донесёт".
- Когда потонул большой корабль, до берега добираются на шлюпках, - сказал Ромка. - Так и мы: начинали путешествие на автобусе - а заканчиваем уже на своей машине.
Садясь вслед за ним автомобиль, Кирилл вдруг услышал по радио обрывок сообщения: в Минске наконец заключено бессрочное перемирие между представителями ДНР и ЛНР и Украиной...
"Надо будет запомнить дату - 5 сентября 2014 года. Как-никак двойное событие: выписка из больницы и из войны". Перемирие очень похоже на снижение температуры у больного. Когда там ещё будет окончательное выздоровление, Бог знает - но радуешься, хотя бы тому, что сейчас хорошо!
И ещё Кирилл вдруг вспомнил. А ведь преподобный Сергий всё исполнил. Прошло 25 дней - и молитва о мире исполнилась... хотя бы частично, в виде перемирия. И молитва о счастье исполнилась... хотя бы частично, в виде выписки.
В русских сказках есть вода мёртвая и вода живая - и та, и другая одинаково нужна для воскрешения героя. Одна сращивает раны, убивает саму смерть, другая лишь после этого даёт жизнь. Потому когда нам слишком плохо, надо понимать, что это плохое умирает - перед весной нужна осень. И зима! Ещё нужно было, в конце-то концов, убить войну. Или хотя бы надолго оглушить её.