Войне надоело продолжаться, как надоело продолжаться лету, и она взяла антракт. Рано ли, поздно ли, за всякой болезнью неизбежно наступает выздоровление, как за всякой войной - мир (даже если выздоровление иногда приходит в форме смерти, а мир - чьей-то капитуляции).
Когда кончается безнадёжная борьба августа за существование и начинается осень, всегда приходит парадоксальное чувство обновления. Словно оборотная сторона весны вдруг разыгрывается во всей полноте. Чем тяжелей было лето, тем светлее воспринимается осень. Мы будто голосуем за неё авансом, как за новую жизнь.
- Люди летом отдыхают, а мы будем от лета отдыхать, - как всегда, точно выразился Ромка.
Чем-то здоровым веяло от этого ненадолго воплощённого в деревьях совершенного света, от крепкого, пряного настоя из листьев. Сентябрьский зверобой заварили, только залили его лучами, а не водой. Всё обновлялось на глазах. Мимо проехала машина, засыпанная опавшими листьями - зримый образ осени. И неряшливости владельца.
Рябины в этом году было много, как красной икры на нересте. Небесная Рыба, наверное, несёт такую вот пасхальную икру. Кирилл смотрел на рябины и видел в них свидетельство, что всё будет хорошо.
Осенний свет и воздух - лимонад для детей, шампанское для взрослых: вот встреча Нового года!
"Выписка, по-моему, всегда так и должна быть - либо осенью, либо весной: в Эпоху Перемен".
Закончилась летняя поездка. Настало время осенних путешествий по огромному миру квартиры - разными необычными способами. Оказывается, удобнее всего перемещаться на попе: кто болел, тот знает.
"Никаких там по-пластунски! попа - самое надёжное транспортное средство!" Купили ещё, правда, инвалидное кресло.
На некоторое время Марина и Ромка сделались "водителями категории И", как сами выражались. У них было одно кресло на двоих, и они то и дело шутливо спорили за него. "Ну, мам, ну, дай покататься! Ну, ма-м!"
"Бип-бип! Дорогу маме!" - весело оповещал Ромка, когда мама совершала длинную поездку по квартире. "Внимание, шлагбаум открывается. Внимание, шлагбаум закрывается!" Потом Ромка и сам отправлялся в свои увлекательные поездки. Проспект коридора, площади комнат, перекрёстки дверей, узкая, сложная трасса кухни.
Им было весело. Из всего на свете можно сделать приключение, если только не слишком серьёзно относиться к своим бедам. К чужим-то всерьёз - это пожалуйста, а к своим - не стоит.
- Как дела? - спрашивали по телефону участливые знакомые.
- Да у нас всё стабильно! - отвечала Марина с кресла. И это была полная правда. Стабильность в таком деле (точнее, безделье) - прежде всего. Никуда от неё не убежишь, даже если сильно захочешь. Кто-то сказал: мудрость заключается в том, чтоб не изображать деятельность, когда нечего делать.
Странно! Всё было в порядке... оттого, что осень? оттого, что никуда не надо спешить? Оттого, что все вместе - и все дома.
Душа вернулась домой. Тоже выписалась, наверное.
Когда спустя два месяца Ромка поделился радостью: "Я уже могу стоять на двух ногах", вроде бы, не сентиментальный Кирилл чуть не поперхнулся... без всякой зубной пасты. Это Ромка первый раз стоял (пока ещё не ходил) с гипсом на одной ноге.
- А мама уже ходит, как человек! - радостно говорил кому-то Ромка в телефон.
И что же Бог подарил нам в этом году этой историей?.. Господи, слава Тебе, что Ты даришь то единственное, чего в нас не было. Каким путём? ну, пусть даже таким.
Гипс сняли с первым снегом. Будто это природа сама так придумала, по своей странной, иррациональной логике: зачем белый гипс на ноге, когда вся земля теперь в белом? Пусть малое уступит место большому и за ненадобностью самоупразднится.
И Бог поднёс Ромке к выздоровлению белый торт зимы. И это было получше, чем какой-то там день рождения.
"Срослось удовлетворительно..." - объявил доктор.
- Удовлетворительно? Значит, жизни можно поставить уже твёрдую "троечку", - сказал Кирилл. - Летний "неуд" исправлен на доп-сессии... Посмотрим, что другие сессии покажут. Что год грядущий нам готовит?
В это время мимо важно прошествовал кот.
- Что кот грядущий нам готовит? - переиначил Ромка.
Сколько месяцев заняла физическая реабилитация! Но кто посчитает, сколько времени нужно на моральную реабилитацию после такого года... в котором их авария стала всего лишь эпизодом гигантской кровавой мистерии с роковыми для России цифрами 1 и 4.
И когда в Новогоднюю ночь на фоне Кремля не последний актёр этой мистерии толкал свою обычную поздравительную речь, говоря о "беспрецедентном единстве" кого-то с кем-то (с ним, любимым!), Кириллу показалось, что его сейчас стошнит перед экраном остатками уходящего кровавого года, как тошнило тогда после "псалмов" Ильи.
3. Портал лета
Давным-давно, по ту сторону
снов, на земле стояло детство.
Татьяна Толстая
Здесь тепло. Начало лета.
Памятник с латунной тростью.
Даль надеждами согрета.
И никто не помнит осень.
Алена Каримова
В один из вечеров просыпаешься, как медведь, от долгой спячки. Над зелёной майской землёй после заката тихо распускается сиреневое небо...
Значит, опять сирень расцвела?
Портал из лета в лето - сработал.
* * *
Ровно через 9 месяцев после выписки (как раз по окончании учебного года) Рома с мамой отважились на новое путешествие - навестить "костромскую бабушку", маму Марины. Предполагалось, что потом, в течение лета, они ещё поедут из Костромы куда-нибудь на теплоходе. Отпуск-то в марининой школе - на все каникулы. Не прочь был прокатиться и Кирилл: обещал, как освободится от дел, приехать в Кострому и вместе подумать:
- После вашей книжки мне что-то тоже на теплоход захотелось.
В общем, "планы у нас на лето наполеоновские", как выразился Ромка. Наполеон, правда, до Костромы не дошёл.
Ехать, к счастью, предстояло только в поезде. "Со вчерашнего года" даже до сих пор было как-то трудно заставить себя сесть в автобус. Ничего не поделаешь: поставарийный синдром! И по железной дороге можно, и по Волге можно... а вот по прошлогодней памяти на том же, на чём ездили тогда - нельзя. Впрочем, когда-нибудь и это пройдёт.
Бабушка жила в пригороде Костромы - в Селище, на высоком правом берегу Волги. А Селище переходило в Городище. Древний город на другом берегу был сценой, а здесь - бархатная от зелени театральная ложа со стульями деревенских домиков.
- Наш адрес - диктую: село Селище, город Городище, кот Котище, жук Жучище... - весело декламировал Ромка от нечего делать. И чем больше добавлял всё, что видели глаза, тем веселее становилось. Словно сам воздух здесь пьянил и смешил... и сами названия, слова, созвучья... - всё не как в душном городе.
И это, пожалуй, был, действительно, Адрес - истинный адрес счастья.
Сочинялись на радостях сами собой и другие каламбуры: "Котлета - кот лета - летний кот". Да, и коты тут были - "целых трое штук", и лето тут - "целых трое месяцев" впереди.
А дом с большим чердаком, отделанным в своё время дедушкой под настоящую каюту, тихо плыл без устали днями и ночами через Время.
Вот и начиналось путешествие, спускались порубежные сумерки. Марина выглядывала в ночь и ей было немного страшно, что время летит так быстро. Тот ритм настоящей жизни, которая в нас, никак не совпадает с тем бешеным ритмом, который вовне.
"И вновь, в который раз, я слышу, что время ускоряется! Простые деревенские старики-старушки, знать не знающие теории относительности, дружно говорят, что время ускоряется. Что раньше, мол, оно текло совсем не так: что в него "помещалось" гораздо больше. Что минута тогда - это совсем не то, что минута сейчас. Впрочем, когда "тогда" и когда "сейчас"? Время нечем измерить, потому что оно и есть - мера себя самого. Потому-то оно и лукаво, что само себя измеряет, контролирует, и никак его не поймаешь даже на самом заведомом шулерстве. Но ведь всё внутри нас - просто всё! - чувствует, свидетельствует, кричит, что оно - ускоряется. Мы только не знаем: ускоряется лишь в нашей жизни по мере взросления? или ускоряется по всей Вселенной?.. Может, и то, и другое. Но одно несомненно, что "дни лукавы"? Дни точно лукавы! Такое ощущение, что обман - всё, что связано с ними. Каждый день, едва успев начаться, тут же обрывается. Словно ты собираешься неторопливо, с удовольствием, вдумчиво почитать самую большую Книгу самого лучшего Писателя - несомненно чувствуешь уже по первым строчкам, что ничего важнее и интересней никогда не встречала... и не встретишь!.. - но кто-то невидимый и неостановимый нагло, со смехом перелистывает каждую страницу прежде, чем ты успеваешь добежать глазами хотя бы до половины. Причём, дальше страницы мелькают всё быстрее и быстрее - до трещоточного звука. Только такое чтение и разрешается в здешней библиотеке.