- Я только сейчас врубился, почему липа называется липой, - сказал Саша. - Потому что она - липкая!
Казалось, всё в мире стало - липким или пушистым. Странная, нелепая, какая-то несерьёзная пора. Люди вокруг то ворчат, то смеются, то чихают. То - как вариант, - поджигают этот пух.
Пушинки летели в одну сторону, потом, передумав, резко сворачивали в другую - вели себя как странные существа, наделённые эмоциями куда больше, чем разумом. "Да они же чего-то ищут! - понял Ромка. - Ищут, причём, сами не знают, чего... Обнюхивают воздух, как собачки".
А "собачки" тем временем осторожно и деловито перемещались зигзагами, на какие-то мгновения зависали в одной точке, словно вели разведку местности. Казалось, у каждой есть какое-то задание, тайный план. Порой в синеве проплывали большие сгустки пуха, как игрушечные лебеди, летучие корабли, воздушные медузы... От того, как легко они порхали, невесомым и летучим казалось всё: кто-то тихо дул на мироздание, и оно постепенно рассыпалось на молекулы... и всё стремилось-стремилось куда-то. Небо тянуло его, как магнит.
Заговорщицки собравшаяся рядом с бабушкиным двором шайка тополей буквально дымила пухом. И ничего с этими хулиганами поделать нельзя. Делать им замечания бесполезно. Они праздновали наступление лета, как фанаты - победу любимой команды. Только что файеры не жгли.
- Вообще, - это, конечно, полное хулиганство со стороны природы! Деревья, видите ли, в снежки поиграть решили.
- Не! Они не в снежки играют - они икру мечут. Пух - это икра.
- Не уверен, что вкусная! - сощурил глаз Рома.
- Чувак, я тебя не заставляю её есть, - с самым серьёзным видом заявил Саша. - А то скажешь ещё: я тебя тополиной осетриной кормил. Пух - это древесная икра. Одуванчики - травяная икра... А мы, получается - человеческая икра, научившаяся говорить!
- Очень большая икра, однако! - заметил Ромка.
Сейчас сашина голова ещё больше, чем при первой встрече, казалась похожей на одуванчик. А деревья и вправду нерестились на ветру.
- Интересно, а может пух перелететь через Волгу? - прикинул Санька.
- Ну... почему бы нет. В Нижнем Новгороде недавно открылась канатная переправа через Волгу, а здесь пусть будет - пуховая.
- Пуховый фуникулёр.
- Редкая птица долетит до середины Днепра. Редкий Винни-Пух долетит до середины Волги.
- Ну ладно языком чесать, давай за дело! - напомнил Саша.
Ребята сфокусировали ослепительную точку и воспламенили целую подушку пуха огромной лупой, которую повсюду носил с собой Саша, как инженер Гарин гиперболоид. Можно было, конечно, использовать зажигалку, но "лупа прикольней". Из пуха мигом выскочили оранжевые зубья и начали быстро расползаться ощеренным кольцом, расширяя и расширяя тёмную пасть.
- Драко-он! - воскликнул Ромка.
Пасть в несколько секунд пыхнула и погасла, слизнув в чёрное небытие, без остатка, весь прибившийся к поребрику пух.
Рому вдруг осенило:
- А ты представляешь, как бы выглядела из космоса Земля, если б весь пух на ней разом загорелся! Если б его прям везде одновременно подожгли.
- Было б новое солнце, чувак!
- Ну, солнце не солнце... скорее, такая большая круглая голова с огненными волосами. Пух-то одновременно может быть только в одном полушарии: в другом же - зима, снег.
- Ну, зима - подумаешь, зима!.. Я давно думал: прикольно было б, если б снег горел, как пух. Вот уж тогда бы я классно оттянулся. Такое бы шоу пироманов устроил!
- Да уж наверное! Только... это было бы уже, пожалуй, не шоу пироманов, а конец света, - сообразил Ромка.
- А я иногда смотрю и представляю, - сказал Саша, - что небо - это такая офиге-енная лупа!.. а Бог нас через неё разглядывает... Ну, а если захочет, может сразу поджечь - как мы лупой пух поджигаем.
- Не захо-очет! - уверенно возразил Ромка.
- Да ты-то откуда знаешь, академик Павлов? Он что, Сам тебе сказал? Или типа ты - это Он?
- Ну, просто... не захочет и всё. Мне кажется, уж в этом-то я Его знаю.
- Когда кажется, креститься надо.
Ромка перекрестился.
- Не захочет! - с какой-то странной, но неотразимой логикой повторил он.
- Слушай... почему я тебе верю? - сам себе удивился Санька. - Вот слушаю тебя, слушаю, та-ак внимательно слушаю, что даже ни фофуна там, ни щелбана не даю, ни сливу не делаю, ни по ушам твоим музыкальным не сыграю... а слушаю и верю. Вот Богу почти что ни капельки не верю, а тебе про Него - верю. Блин... Может, ты гипнотизёр, а?
Оказывается, порой и у детей бывает свой маленький богоборческий бунт. То есть они сами его так, конечно, не называют. Но и в их представлении хороший Бог должен соблюдать какие-то условия, чтоб остаться хорошим... ну, то есть чтоб вообще остаться. Потому что не-хороший Бог - это несуществующий Бог: не имеющий права на существование! Мы автоматически лишаем Его прописки в наших душах. У детей с этим всё просто: "дружу" или "не дружу". Не дружу - значит, Тебе бойкот: значит, Тебя нет.
Отец, который отнял у ребёнка маму... какой же это Отец!? Только Он ли отнял у Саши маму? А если провести детективное расследование - кто там убил-самоубил... Это будет самый необычный детектив - потому что Маринин, а не Марининой. Духовные преступления, совершённые в мире невидимом, расследовать всего сложней.
Иногда труднее всего на свете бывает осознать, что Бог - не враг... а враг - тот, кто выдаёт себя за Него. Многим для этого требуются десятки лет жизни - а иным, увы, даже их не хватает. Хватит ли Саше на это одного "недетского детства"? Так странно, когда доказательство теоремы Ферма задают 12-летнему школьнику!..
III.
У деревьев был свой пух, а у травы - свой. Они соревновались, не обращая внимания на разницу в размерах.
По огромному пустырю головки одуванчиков, казалось, скакали, как шарики "Спортлото". Мир сделал стоп-кадр, и они замерли - выше-ниже в своих весёло-беспорядочных прыжках. Бог смонтировал что-то поразительное. Что-то совершенное - смелей любых утопий. Весь мир - музей фантастических изобретений. От пчелиных сот до серёжки американского клёна, сконструированной так, что малейший ветерок превращает её в вертолёт.
Природа не сребролюбива. Всё золото мая она легко обменяла на пух июня. Все монеты и медали обратились в щекотные игрушки, пушистые катышки. Туман из несчётных пушистых шариков разлился по лужайкам. Кажется, вторая поверхность Земли отслоилась и миражом зависла поверх настоящей. Земля взошла на дрожжах. Стала мягкой и сдобной. И способной на перелёт.
Каждый "кустик" одуванчика - зелёный, многоглавый, длинношеий дракон. Миллионы драконов сначала дышали ярким золотистым огнём, поджигая планету, а теперь, потушенные кем-то, выдувают только мыльные пузыри. Или это миллионы крохотных воздушных шариков взошли над травой: у лилипутов в огромном парке проходили народные гуляния.
Всё на свете - творчество, и всё зависит от вдохновения. Одна старушка говорила: "У меня сегодня вдохновение почистить морковку". У кого-то - вдохновение на глупости, у кого-то - на научное открытие. У кого - на молчание, у кого - на песню. Каждому человеку и каждому дню - своё вдохновение.
- А вот у нас тут единственное настоящее вдохновение!.. - сказал Ромка, "нюхая" одуванчик. Вдыхаешь-вдыхаешь невольно этот пух, чихаешь - и приходит вдохновение на пушистую битву.
- Если зимой так упасть в снег и погрести руками, получится "ангел". Ну, как будто отпечатки крыльев останутся... Жалко, одуванчиковый снег отпечатков не оставляет - только трава мятая!
- Трава мята? - нарочно переспросил Санька.
- Трава мя-тая! - звонко заорал Ромка и "обрызгал" его одуванчиковым пухом.
Мальчишки завозились в фантастической рассыпчатой мешанине.
- Была же когда-то война Алой и Белой Розы?.. а у нас пусть - война Одуванчиков. - отфыркиваясь, сказал Ромка. Но объявил он её запоздало - она уже шла.