"Опять Бог! И опять послал!"
- Послушайте, Вер, я говорю честно. У меня своя жизнь, у вас - своя. Нельзя из первого встречного сотворить себе кумира.
- Я не творю из вас кумира! это вы там себе что-то вообразили! - раздражённо воскликнула Вера. - Может, я-то как раз и вижу все ваши недостатки. Все! Может, вас вообще, кроме меня, и терпеть-то такого никто не сможет. Я понимаю... у каждого свои недостатки, но... надо же смиряться! Я буду терпеть вас, а вы меня.
- Да заче-ем!?
- Затем, что Бог так заповедал. Мы же с вами православные люди! Ведь у человека должен быть или монашеский путь, или семейный - всё, только два пути спасенья - третьего не дано! Нельзя быть ни рыбой, ни мясом. Нельзя! Если вы православный, жить надо - как учит Церковь. На монаха вы не похожи, поэтому у вас должна быть жена.
- Будет ещё время определиться... - пробормотал Кирилл, не зная, улыбаться ему или насупиться.
- А сколько можно определяться? Так вы до конца жизни будете определяться! Жизнь уже сама за вас определила. Вы вот столько читаете, читаете - а в воле Божьей разобраться не можете... Ау! перед вами не книга - перед вами живой человек! Ж-женщина! И если вы её упустите, другой такой случай может никогда и не представиться.
"Да. Когда человек говорит о себе в третьем лице, это уже серьёзно!" - подумал Кирилл и ответил:
- Кстати, про монашество и брак, вправду, говорится, что это - два пути спасения но... нигде не говорится, что - только два пути. Во все времена бывали холостые праведники в миру. Как Симеон Верхотурский, например...
- А вы сравниваете себя с Симеоном Верхотурским!?
- Да нет, ни с кем не сравниваю. Просто привёл пример.
- Просто ничего не бывает. Всё бывает со смыслом!
Кирилла, честно говоря, уже начинало раздражать, что так назойливо лезут в его личную жизнь.
- Вера, успокойтесь...
- Я спокойна!
- Ну, если вы так спокойны, то что тогда считать неспокойствием?
- Ну, это же Божья воля, что мы встретились... Как вы не понимаете! а ещё православный.
- Знаете, Вера... это уже, по-моему, не православие! Это уже учение о предопределении. Это Кальвин. Или карма. Или что там ещё. Но только не наша вера. Будто Бог за нас помимо нас уже всё заранее решил!
- А разве не так? - искренне удивилась Вера.
- Нет, не так...
- Всё равно нам надо быть вместе - я это так чувствую.
- А-а! Вот это вот уже честнее: это вы так чувствуете. Это не Бог так решил. Большая разница!
"И ведь все мы, горе-влюблённые, верим в предопределение! - вдруг понял Кирилл с горечью, вспомнив самого себя прошлогоднего. - В то, что их "любимый", "любимая" - уже запатентованная где-то там собственность. Выражение "Браки заключаются на небесах" - если его в таком смысле понять! - в сущности, одно из самых кошмарных предположений, какие только выдумало человечество! Это ничуть не лучше того учения, что одни заранее предназначены для рая, другие - для ада. Та же хула на Духа Святого! На Богом данную свободу!"
Кирилл понял только теперь, ЧТО вызвало в нём накануне такую особенную тоску в словах Веры. Он восстал сейчас против ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЯ! Да, пусть повод оказался такой нелепый... Но в том-то всё и дело: у нелепых теорий - нелепая практика. И в большом, и в малом всякая вера в предопределение - симптом болезни. И Кириллу стало ясно, что он чуть не заразился от Веры! И страсти, и заблуждения, оказывается, ещё как заразны! Потому что все мы, на самом-то деле, друг на друга похожи. И от похожести заражаемся.
Но ничто на свете не предопределено. Какая радость знать и помнить это. Любовь не предопределена - на то она и любовь. Авария не была предопределена. Война на Украине не была предопределена. Всё как-то возникает в результате наших действий: вольных или невольных, осознанных или не очень... но - наших! Бог подправляет, направляет, подсказывает... больно лечит - это когда нам самим от себя совсем уже караул... но - не насилует нашу волю! и любовь, и война - дар свободных людей. Вот как Ромка и Саша свободно терпели комаров. Значит, зачем-то уж им самим так нужно было.
- Ну хотите, я вам буду сестрой! - чуть сменила направление Вера. - Не женой, а сестрой! Это же вас ни к чему не обязывает. Я вас ничем не стесню. Будем жить как брат и сестра во Христе. Вместе спасаться. Мы же и так все братья и сёстры во Христе.
- Вот именно, что - и так! - поймал её на слове Кирилл. "Для неё же будет лучше, если я буду сейчас жёстче!"
Как по сироте не видно, что он сирота (уж это-то Кирилл знал по себе), как по вдове не сразу скажешь, что она вдова... так и душевная болезнь - не ОРЗ: её по кашлю и насморку не определишь. Наивное представление о "ненормальности", будто бы сразу бросающейся в глаза, характерно только для тех, кто ни разу не общался с такими людьми. Люди как люди... - и лишь в очень определённых ситуациях начинаешь вдруг замечать, что они... в плену. У кого-то, кто внутри. Разум будто на очень длинном, временами почти свободном поводке... но всё же на поводке. Пока кто-то на той стороне не дёрнет, всё нормально. Или пока ты человека нечаянно не дёрнешь... не в ту сторону, куда его мягко ведут.
У Веры началась истерика:
- Я не знаю, что мне теперь делать! Из-за вас! Я так верила, что это воля Божья... А теперь мне всё равно! Да и вообще скоро конец света - поскорей бы уже... - неожиданно заключила она.
- Вера, ну это уж совсем! Не надо никакого конца!.. всё ещё впереди. Что это на вас такое нашло? Старое, из той "церкви", да? Не поддавайтесь...
- Я думала, вы как мужчи-ина, как рыцарь, защитите меня... А сейчас я одинока! И мир мне не нужен - и я не нужна миру. И если ваша церковь вас такому учит, то может, та церковь честнее - она действительно, Подлинная, Истинная... Она-то, по крайней мере, говорит, что скоро всё кончится. И я чувствую, что уж в этом-то она права. Гореть этому миру синим пламенем! Так и будет! Скоро будет! Вот вы меня не захотели защитить - и будет конец света.
- Не надо так, Вера... Я что-то уже боюсь за вас!
- Боится он! Не надо! Не бойтесь - я ничего с собой не сделаю - вы же об этом подумали, да? Вы же меня сумасшедшей считаете, да! Не бойтесь за меня - бойтесь за себя... Я-то ничего с собой не сделаю, я же не сумасшедшая - но завтра будет конец света. Я уже смску получила: завтра - конец света. Я просто не хотела этого говорить! Но теперь я скажу! Мы все умрём! И это хорошо!
- Ну вот! ну, не хотел же я ехать! - опять, как в прошлом году, запоздало сказал Кирилл. Марине, конечно: перед кем же ещё он мог откровенно выговориться.
- И чувствовал, что не надо ехать - а поехал! - продолжал он. - Вот стоило мне соваться на этот теплоход - только для того, чтоб какая-то девушка, которую я знать не знал (и рад бы был не знать!), через меня впала... в суицидальную эсхатологию! Вот теперь, если, не дай Бог, что-то с ней случится, я же всю жизнь не смогу себе этого простить. Ну, и что, Марина, как вы думаете: мне теперь следить за ней до конца поездки - глаз да глаз!? Или постараться как-то утешить: уж не знаю, там, - сказать, что передумал, что ли? соврать, что люблю?
- Нет, врать никогда не надо! - твёрдо сказала Марина. - Потом ей будет ещё хуже. Давай-ка все вместе по очереди, что ли, будем за ней так ненавязчиво присматривать, отвлекать её от помыслов. Ты это молодец, что сразу поделился. Что-нибудь уж все вместе да придумаем!
- Эх, Марин-Марин, всё возитесь вы с нами!.. - шутливо вздохнул Кирилл, у которого от сердца отлегло. "Ну вот... мама - она и есть мама".
Такое ощущение, что лишь только они дошли до крайней северной точки путешествия и повернули на юг, всё как-то стало возвращаться на круги своя. Туманы уже не путали картину мира.
(1). А.Макаревич