— Сюда, товарищи, отворотка вправо, ясно-понятно! Дальше засядем, не проехать! Снимай такелаж...
Мишка прыгнул в оттаявший рыхлый снег и понял, что теперь уже недалеко.
Слезая с машины, все смеялись, подшучивали, но Мишка уловил в этой веселости уже и некоторую сдержанность, серьезность.
— Такелаж придется пока здесь оставить, на дороге, — сказал Чекушин, — привезем на тракторе, или сами наутре сходите, ясно-понятно... Недалеко тут.
И снова бригада растянулась цепочкой по лесной дороге. Хотя никакой дороги не было, а были просто два санных следа от полозьев вагончиков.
Солнечный день устало завершал свое сияние. Лес стоял смешанный, древний, и по низу его было уже как бы сумеречно. Каждое дерево высилось настолько могуче и самостоятельно, что одна человеческая жизнь перед ним вроде бы ничего и не значила. Мишка подумал, что это и есть те самые леса, в которых работали его отец, дед, прадед... И он благоговейно притих и усмирел душой перед этим древним родовым пристанищем. Одновременно поглядывал и на других: «Как они?»...
Княжев невозмутимо шел впереди рядом с Чекушиным — каждому по следу от санного полоза, за ними Луков, Сорокин...
Уходили все глубже в лес. И лес, в душу которого уже вселялся покой апрельского вечера, принимал их безропотно. Но и выжидательно, будто изучая. Он не шевелил ни единой лапой, не качал ни единой верхушкой. Мощные стволы стояли вечно и как бы окаменело. Только иногда, будто спросонья, падала в рыхлый снег сухая прошлогодняя шишка. Они не оборачивались и не разговаривали, а шли и шли дальше. Дятел где-то выстукивал буднично и деловито, будто дорабатывал дневную смену. Иногда кто-нибудь проваливался до паха в снег, тихо ругался и бригада ждала, пока он утвердится на скользком санном следу.
Уставшие, добрели они наконей до поляны. Комендант Сергей встретил их на крыльце барака. Он давно заправил кровати, ждал их прихода. Сергей работал в лесхозе лесником, в марте заготовлял здесь шесты для сплавщиков, собирал сосновые шишки на семена, насобирал четыре мешка. Шишки надо было отвезти на тракторе в поселок, но Сергей проспал в то утро, когда приезжал Пашка, и теперь думал, что сплавщиков привезут опять на санях. Но увидел пеших и понял, что ошибся.
Следом за мастером все вошли в барак, и Мишка поразился крепости и черноте его стен, гулкости огромного помещения, множеству широких окон.
Барак стоял в этом лесу давно, ему было чуть ли не сто лет, но широкие окна взамен маленьких прорубили здесь недавно. Мишка этого не знал. И опять подумал, что вот в этом бараке и жили, весновали его дед и отец. Теперь и он наконец пришел и поймет их загадочную жизнь на весновке.
— Вот, товарищи, занимайте койки, ясно-понятно, кому где нравится, бросай вещи и выходи на улицу.
«Зачем? — подумалось Мишке. — Наверное, поведет в столовую ужинать».
Мишка бросил свой рюкзак на вторую койку от печки и успел заметить, что Княжев определился в самом дальнем углу, где не было окон. Обрадовался, что не рядом.
Весновщики галдели, на улицу выходить не собирались, все шутили. Слышалось из разных мест большого барака:
— Домой пришли...
— За что боролись, на то и напоролись! Сымай мешки...
— Слезай-ко с меня, милая, хватит, накаталась, — говорил Шмель, снимая гармонь.
— А что, едрена корень, жило прочное, — задорно высказался востроносый в зеленом шарфе Чирок.
— Хватит нам на две-то недели, — отозвался ему молодой краснорожий Ботяков и небрежно росе свой мешок под кровать.
— Отдыхай, сапоги!.. — завалился кто-то на койку.
— Выходи все! — послышался голос Княжева.
Через минуту барак опустел.
Удивленный и обрадованный великим разгулом весны, несокрушимой мощью лесов, Мишка на время как бы забыл, зачем пришел сюда. Сейчас, когда все вышли на улицу, он увидел два зеленых вагончика, слабый дымок над одним из них, учуял среди лесной свежести запах теплого варева и сразу расслабился в предвкушении ужина, а потом долгого сна. Он еще не знал, что, ступив на поляну, бригада враз утеряла дорожную вольность и беспечность — она подчинялась теперь только неукоснительному обычаю весновки, который никогда еще сплавщиками из Веселого Мыса не нарушался.
И вот после короткого перекура Княжев удивил Мишку:
— Передохнули? А теперь на реку! Поглядим, чего она там натворила.
— Спускайтесь до Луха, — сказал Чекушин. — Я вас там на мосту буду ждать. Пару багров прихватите на всякий случай, нет ли затора где.
Кряжистый Ботяков, не дожидаясь особого указания, наскоро посбивал сучки с неошкуренного шеста и насадил на этот шест свой багор. Багор Сорокина к делу готов был давно.