— Простите, лекарь, — виновато начала девушка и неосознанно уставилась на обруч, светящийся в глубине сумрачной ниши, — но у меня нет иного способа доказать невиновность друга. Пожалуйста, подключите меня к идеографу, — жалобно попросила она.
Глава 4. Память
— Мне срочно нужна ваша помощь, лекарь Бравиати, — деланно взмолился Алес Роз, — У меня как-то странно щиплет в носу, а на глаза наворачивается подозрительная жидкость.
— Могу одолжить платок, — вежливо оскалился Азесин. Тепла в его глазах заметно поубавилось. Взглянув на поскучневшего Алеса, Меральда наконец сообразила, что тот просто паясничает. А ещё она поняла, что совершенно не хочет лишаться памяти в его присутствии. Кто знает, сколько обидных шуток он придумает к концу этой малоприятной процедуры, а затем беззастенчиво вольёт прямо в её опустевшую голову. Если ей не смешно сейчас, то вряд ли станет смешнее потом.
— Ладно, моя очередь, — брат герцога демонстративно отодвинул лекаря. Кончик его пальца упёрся в подбородок Меральды, заставляя ту вскинуть голову. — Слушай, орешек, я так понял, ты даже не подозреваемая, а свидетель? Подумай хорошенько, действительно ли чья-то жизнь стоит дороже твоей?
— Комиссар, — негромко позвала девушка. Роз всё ещё удерживал её лицо, поэтому она видела только его легкомысленную улыбку и удивительно серьёзный, почти сердитый взгляд. — Я хочу, чтобы он ушёл.
Алес вдруг обнял её, неудобно склонившись и зарывшись носом в густые волосы. И горячо прошептал, почти касаясь губами мочки уха:
— Не ввязывайся в авантюру моего братца.
Но Меральда не слушала и вместо этого предпринимала отчаянные попытки вырваться. Что он вообще себе позволяет? В памяти вспыхнула одна из лекций по законодательству, с личной трансляцией королевского глашатая.
— Восьмой пункт двадцать седьмого указа пятой части Кодекса, на дознании присутствуют только ответственные лица. Пусть он уйдёт!
— Что бы он тебе ни сказал, именно такого решения он и добивался. Запомни, орешек: Хари — превосходные манипуляторы, — тут глава гарнизона наконец прервал их неприлично близкий контакт, одёрнув брата за плечо. Он мог позвать архангелов, застывших точно за дверью, как сторожевые псы, но вмешался сам.
— Я очень ответственный, — повернувшись лицом, сердечно заверил его Алес. Комиссар молчал, холодно взирая в неведомое никуда. А Меральду трясло, от избытка нарушений её личных границ и от осознания тихих, но вполне разборчивых слов, сказанных только ей. Бравиати сунул девушке носовой платок, так что теперь у неё намечалась полномасштабная коллекция.
Герцог медленно оттеснял Роза к выходу, не касаясь того и пальцем.
— Смею напомнить, что я официальный фаворит королевы, — продолжал выкручиваться Алес, но всё равно отступал, когда Хари делал очередной шаг.
— С ним просто невозможно разговаривать, — пожаловался он, весело выглядывая из-за спины комиссара.
— Права фаворита заканчиваются там, где начинаются права другого гражданина, — сухо высказался герцог и постучал по двери.
— Брат, — ладонь Алеса опасно упёрлась в белоснежный камзол, — У девочки прекрасная память. Эй, орешек, что мне светит за нападение на главного комиссара?
— Пункт пятнадцать, первый указ пятой части, высшая мера наказания, — послушно выдала Меральда и сама удивилась своим знаниям. Пока на запястье красовался браслет, она совсем не осознавала этих возможностей. Но даже если Хари и вправду манипулировал её чувствами, рассчитывая получить согласие на подключение к идеографу, оставался мизерный шанс, что Хотису грозит казнь. Картинка возможного будущего слишком ярко отпечаталась в её воображении: худая долговязая фигура в светлой холще и последний взмах растрёпанных медных прядей, тонущих в клубах тумана. Поэтому она собиралась пойти на что угодно, лишь бы перспектива не превратилась в реальное воспоминание.
— Раз она заинтересована в даче показаний, верни ей синк. Позволь записать все те части автобиографии, что тебя интересуют. Дай шанс, прежде чем засунуть в бесконтрольную пишущую машинку, — последнее Алес практически выплюнул, как какое-нибудь ругательство, и кивнул в сторону зарешеченной ниши. Хари сделал последний шаг, окончательно вытеснив брата в коридор. Сбоку мелькнуло три фигурных острия, и Меральда прикрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть. — Я сам, — послышалось из проёма. Герцог вернулся в допросную, с такой силой захлопнув за собой дверь, что та снова затрещала. Сфокусировал взгляд на девушке, будто всё это время смотрел в огромное окно и только сейчас заметил на стекле крохотную окалину.