Они не успели проскочить до того, как остальные фрейлины покинут свои комнаты. Потому приветствия и знакомства начались сразу за дверью, а дорога в аудиенц-зал сопровождалась перешёптываниями и ехидными смешками. Профессор как ни в чём не бывало придерживал спутницу за талию, а та с трудом подавляла желание отпрянуть. Вряд ли он помыл руки, а студентка и так чувствовала себя беспрецедентно грязной. Гости выстраивались вдоль стен; отсутствие скамеек позволяло надеяться, что церемония не затянется надолго. Королевская чета ещё не прибыла — два стула с массивными каркасами пустовали на возвышении в дальнем конце. Под лепными сводами стоял возбуждённый гул голосов. Меральда легко нашла красного лекаря на фоне архангельских мундиров. Центральный комиссариат занял место справа от помоста и напоминал ряд безыскусно выполненных статуй. Однако сейчас Азесин Бравиати выглядел даже более неживым, чем они. Капралы просто не двигались, не крутили своими скрипучими шеями, моргали редко и быстро, будто и на это в уставе гарнизона имелся чёткий норматив. Например, моргать не чаще одного раза в минуту и со скоростью экспресса, пролетающего над пядью идеально ровной земли. А лекарь был мёртвым, выжженным до основания, с кожей цвета пепла и пустыми провалами глазниц. Девушка разве что из платья не выпрыгивала, чтобы привлечь его внимание, но покойник оставался непоколебим. Зато её странное поведение заметил герцог Хари, необычайно сосредоточенный, готовый поймать на лету муху, нелегально пробравшуюся во дворец. Меральда и не рассчитывала увидеть в его скупой мимике признаки замешательства, поэтому изначально делала ставку на реакцию Азесина. Подсыпая человеку яд, как-то не предполагаешь встретить его снова, живым и здоровым. Комиссар смотрел на неё долгим, нечитаемым взглядом, пока не отвлёкся на взрыв хохота дальше по линии. Меральда тоже заинтересовалась источником неподобающе громкого смеха, но Алес настойчиво удержал её за локоть. Вскоре появилась леди Марет, высокие каблуки вызывающе раскачивали её округлые бёдра, а так и не покрытая нижняя юбка почти не оставляла места для фантазии. Она шла по центру зала, между шеренгами придворных, с таким жеманным видом, точно была королевой. Сомнительно, что она позволила бы себе столь эффектный выход в присутствии Грисель, но их величества задерживались и официально приём ещё не начался. Ученица покосилась на Роза, думая, что тот провожает любовницу похотливым взором, снова выставляя её, свою невесту, легковерной кретинкой. Он действительно откровенно пялился, но на саму Меральду. Склонил голову, словно только и ждал, когда та соизволит повернуться. Надо ли говорить, что неудавшееся подглядывание смутило девушку и до крайности позабавило профессора. Он нагнулся и мягко коснулся губами её щеки. Ошеломлённая студентка накрыла поцелованное место ладонью. Со стороны жест казался трогательным, но на самом деле ей хотелось срочно умыться или хотя бы оттереть невидимые следы пальцами. Возможно, кто-то в аудиенц-зале наблюдал за ними, поэтому ей пришлось и дальше изображать сконфуженность. Более того, она встала прямо перед женихом и взяла его руку так, чтобы их синки соприкасались. С тех пор как они приехали в столицу, Роз снимал браслет лишь дважды и оба раза исключительно по требованию гарнизона. Как ни странно, он сразу впустил её. Теперь они могли общаться прямыми трансляциями, не раскрывая рта.
«Необязательно слизывать с меня косметику. Держите свои фетиши при себе.»
Всё в ней кипело: злость, раздражение, брезгливость, обида. Хуже всего — она чувствовала себя преданной. Непонятно, как Алес вообще сумел устоять на ногах, пока его макали головой в этот эмоциональный коктейль.
«Здесь собралась весьма избалованная публика. И я буду делать всё, что посчитаю нужным, чтобы выглядеть убедительным.» — в доказательство мужчина положил свободную руку ей на живот и притянул к себе. В отличие от мыслей Меральды, его реплики не передавали настроения.
«Прекратите», — стараясь дышать ровно и не терять лица, подумала девушка. Вместо ответа профессор вдруг начал транслировать воспоминание, беспорядочное и скомканное, как обычно бывает во сне. Студентка видела себя сквозь призму его восприятия. Не тощая, а хрупкая, и волосы вовсе не мышиного цвета, скорее, чая с молоком, какой мама заваривала ему в детстве. Запястья настолько тонкие, что оба умещаются в одной пятерне. Её кожа ещё пахнет мылом после душа, а полубезумные глаза смотрят так, словно впервые заметили его, Алеса Роза. Но губы раздвигаются, и совершенно чужой мелодичный голос говорит: «Вы похожи на герцога Хари». Горечь повисает на кончике языка, Алес разочарован и злится на себя, за то, что посмел допустить мысль, будто его можно разглядеть за нагромождением лжи и безостановочного фарса. И делает то же, что и всегда — улыбается. «Я — не мой брат». Меральда оборвала связь раньше, чем ощутила вкус собственных губ.