— Слабачка, — насмешливо прошептал Роз, склонившись к её уху. А Меральда завопила «Идите на хрен!», саданула локтем ему в пах и под восторженные аплодисменты гордо покинула зал. По крайней мере, живо представила, отчего напряжение в мышцах заметно ослабилось.
Глашатай объявил прибытие его величества Галиарда Первого и королевы Грисель. Каждому персонально, но одновременно, воспользовавшись силой теллемита. Это не было насильственным вмешательством, что-то вроде просмотра картриджа, который на самом деле не попадал в поле зрения. Все жители Мистолии знали, как выглядит герольд. Всегда безупречный, в сине-голубом дублете с пуфами на рукавах и крупной пряжкой под горлом в виде свистка. Он транслировал себя, как картинку со звуком, умел говорить быстро, без ущерба дикции и сохраняя благожелательный настрой. А ещё передаваемые записи оставались в памяти браслета, позже их можно было удалить или перенести в архив.
Без всякой помпезности супруги торопливо пересекли помещение и заняли приготовленные стулья. Тут же из толпы вынырнул глашатай и, сверкая белоснежными шоссами, взбежал по ступенькам.
«Их величества рады приветствовать вас на еженедельном приёме и просят с пониманием отнестись к задержке начала церемонии. Сегодня в черте города были обезврежены несколько химер, их тела переданы в фармацию. Корона возместит убытки пострадавшим землевладельцам в установленные сроки. Выступить с хронологическим докладом приглашается комиссар Хиг».
Глава столичного гарнизона — низенький мужчина с отёкшим лицом — стоял рядом с Меральдой, и он не носил белое. Девушка задрала голову, послав многозначительный взгляд Алесу, который всё ещё обнимал её со спины. Он ухмыльнулся и подбородком толкнул её пушистую макушку, заставляя вернуть внимание к происходящему. Докладчик остановился на площадке между маршами лестницы и отвесил формальный поклон. Никто, кроме монархов и герольда, не стоял достаточно близко, чтобы слышать рапорт в оригинале. Трансляция была лишь дубляжем из уст глашатая.
Как и предполагал профессор Роз, он оказался единственным действительно «пострадавшим землевладельцем». Однако под конюшней не нашли никаких туннелей, зато в стойлах обнаружили мёртвых лошадей. Некоторых из них хищники не тронули, а смертельные раны, по заверениям лекарей, были нанесены лезвием. Фармация ещё работала над заключением, но предварительное мнение уже составила: спонтанный химеризм первого поколения, разнополые особи одного возраста с боковым кровным родством. На этом отрезке доклада профессор сильно сжал руку невесты, а всё его тело словно превратилось в камень. Меральда хотела бы уточнить причину его волнения, но теллемиты имели свойство забивать канал связи, а говорить вслух казалось неуместным. Мало ли кто ещё находился рядом, в толпе, навострив свои любопытные уши. Она и так поняла, что картина складывалась неутешительная. Преступник устроил потоп, повредив накопительную цистерну конденсатора, пробрался на конюшню и перерезал глотки запертому внутри скоту. Но чем объяснить остальное? Разве можно спокойно провести через весь город целый выводок взрослых химер и рассадить их по загонам, словно послушных щенят? Впрочем, они и не были послушными. Иначе довольствовались бы заготовленным для них мясом, пока кто-нибудь из рабочих не сунется, чтобы выгнать лошадок на выпас. Или эта участь предназначалась лично Алесу? Было ли в его привычке самостоятельно заниматься упряжкой? С седланием он точно справлялся. В ночь перед первым допросом Меральда наблюдала из окна Каструм-Мара, как чёрная фигура ведёт под уздцы рысака. Как сказала бы Иона Флетчберг: если это был архангел в тренировочном костюме, то она — лемминг. Роз уехал из Миража поздним вечером и по скромным прикидкам должен был добраться до Хэндская глубокой ночью. Спешиться с платформы, из нелюбви к столичным пробкам, и, как делал не раз, пересесть на наземный транспорт. Даже с остановкой в Мареграде, схема могла сработать, но они существенно задержались в здравнице, спустившись на ферму уже после полудня. Кто-то серьёзно заморочился, пытаясь убрать профессора криминалистики. К чему такой сложный и совсем ненадёжный план? Химеры не только не уничтожили улики, но и добавили новых. Не стали есть мертвечину, не захотели или не смогли разбить фундамент, выломали ворота вместо того, чтобы смирно дожидаться, когда их приглашающе распахнут. Шесть тварей разорвали семнадцать человек и лишь одной прислужнице удалось выжить. Она даже не видела, что происходит снаружи, поскольку спряталась в сундуке, едва заслышав крики. Естественно, эту девушку посчитали причастной, ведь правосудию срочно необходим крайний. На синках двоих погибших имелись записи трагедии, но показывать их присутствующим было бы неэтично. Трансляции в полной мере передавали ужас и боль, последние в жизни этих людей.