Так он думал, пока не попал сюда. Пока не встретил людей, навсегда изменивших его жизнь и заставивших его признать, что из-за нескольких уродов всю расу не клеймят.
Мариана… Поначалу он поверить не мог, что ему в единственные достанется — о Боги, за что?! — человечка! В общем-то, по другому навряд ли могло быть, все же в этом мире водятся только люди. Он, долгие тысячелетия избегающий своего аристократического круга и купающийся в золоте в запрятанной глубоко под замком в его провинции сокровищнице, выполз ко свету дня и прибыл как высшая знать к Веридорскому двору, ожидая увидеть среднестатистическую человеческую девицу, возможно, смазливую и с некоторым количеством мозгов в голове, однако и они, согласно людской природе, должны были быть заточены исключительно на получение выгоды любыми средствами. Увиденное сразило его наповал, разбило существующую картину мира. Прекрасная дева, что предстала перед ним в одному ему видимом ореоле единственной, однозначно была человеком, причем нечистокровным, о чем свидетельствовал уникальный Дар Прорицательницы, но в ней не было и намека на мелочность, продажность, душевную пустоту. Мариана была подобна бриллианту чистой воды, так ослепительно сверкали её мудрость, чистота, сила духа. Даже окружающие её людишки чувствовали это, в основном завидовали, но были и те, кто восхищались. К последним относился и наследный принц Веридорский…
Джанговир… Вот уж живой пример того, что первое впечатление обманчиво. Нарцисс и сам не понимал, что зацепило его в этом самовлюбленном жестоком мальчишке, похваляющемся своей магией и родословной (что примечательно, ни то, ни другое не являлось его собственной заслугой). Он, как и большинство человеческих монархов, жил во вседозволенности и безнравственности. Нарцисс сам видел, как наследник под громкое улюлюканье и дикое ржание своих подпевал избивал до полусмерти животных, травил борзыми слуг, насиловал едва переступивших порог совершеннолетия девушек. Раньше ему было бы все равно. Может, покивал бы молча своим мыслям о том, какие же мерзкие твари людишки, особенно некоторые особи. Но не сейчас. Нарисс сам не понимал, почему, смотря на Джанговира, он то и дело думает, что конкретно этот принц не пропащий. Ему просто надо помочь! Время показало, что он был прав: просто наследник никак не мог усмирить в себе очень сильный Дар Смерти, и магия, в соответствии со своей природой, требовала крови. Нарцисс научил Джанговира контролировать силу, не давать её стихийным порывам возобладать над его волей, и принц изменился. Действительно изменился. Заносчивость и наплевательское отношение к большинству окружающих, конечно, никуда не делись, но теперь через них пробивалось благородство, величие и ум. Да, они с Джанговиром хоть в шутку и соперничали, были верными друзьями, даже тогда, когда оба добивались Мариану. Красавица с виду не отдавала предпочтение ни одному из них, но Нарцисс на уровне инстинктов чувствовал, что её первая любовь — это вовсе не он. Джанговир. Его Высочество блистательный прекрасный наследный принц Джанговир, будущий могущественный великий король Веридора и… его единственный друг. Впервые Нарцисс почувствовал, что победа вполне может достаться не ему. Что не у него изначально первенство. Не он — великий и смертоносный дракон, а принц так, какой-то там мелкий невзрачный человечек. Они с другом были равны перед любовью, и Нарцисс не раз благодарил Богов и за тот урок, и за то, что она все же не столкнули их в борьбе за Мариану.
И, наконец, Кандор… Вот кто был, есть и будет неразрешимой загадкой для Нарцисса. Встретившись с ним впервые, дракон подумал, что у Богов специфическое чувство юмора: послать Джанговиру такого братца. Они были двумя ярко выраженными противоположностями: один — сильным, уверенным в себе, привыкшим к власти, дерзким, привлекательными, высоким и атлетически сложенным; второй же — хиленьким, зашуганным, блеклым, стеснительным, болезненным, откровенно мелким и тщедушным. И вот это — принц?! И ладно бы просто младший отпрыск королевской семьи, так ведь Богам было угодно еще развлечься и шутя толкнуть Джанговира на костер священной инквизиции, а его неказистоко братца — к венцу наследника. "Веридор обречен!" — думал тогда Нарцисс. Кандор, конечно, со временем расцвел и превратился в достаточно привлекательного молодого человека, однако с короной, которая ему была изрядно велика и, вопреки всем физическим законам, чудом не сваливалась с его ушей, смотрелся нелепо, а уж в крикливой придворной одежде, усыпанной драгоценными камнями, расшитой золотыми нитями и пошитой по последней моде, — комично. К тому же безумства, творимые Кандором "во имя любви" к продажной шлюшке из Монруа, троящей из себя оскорбленную невинность, давали небезосновательный повод усомниться в адекватности новоиспеченного наследника и в его способности не то что мыслить здраво, а просто думать. Однако, присмотревшись, дракон смог разглядеть нечто новое, чего он раньше не замечал в людях: свет. Кандор был светлым не только по магии, он был светлым в душе. Ни до, ни после не встречалось Нарциссу таких людей, чтобы не желали никому зла, а наоборот, с радостью отдавали им свое тепло. Конечно, Кандор завидовал, презирал, боялся, но ни разу на памяти Нарцисса н всколыхнулась в нем тьма… Хотя нет, был один раз. С Марианой. Она не могла не влюбиться в Кандора, ибо он действительно был уникален. Дракон все ждал, что добреньки наивный деревенский мальчик заматереет и, в лучших традициях королей-людей, превратится в циничного сердцееда. Но нет, ни войны, ни двор, ни разочарования в любви не охладили сердце Кандора, оно по-прежнему горело любовью. Одни Боги ведают, чего же стоило Нарциссу принять выбор Марианы, категорично заявившей, что в её душе основательно поселился наследный принц. Более того, дракон утешал её, когда она в минуты отчаяния делилась с ним самым сокровенным: Прорицательница видела, что не она судьба Кандора, а значит, их любви отмерен малый срок. А потом она попросила Нарцисса уйти, чтобы не мешал их с принцем кратовременному счастью. И он ушел. С затаенной надеждой, потому что чувствовал, что действительно коробит любовь Марианы к Кандору…
Тут размышления Инквизитора прервало явление странной парочки. Необычны ни были хотя бы потому, что не искали место уединиться, значит, не любовники. Во-вторых, парень настолько напоминал Кандора, что Нарцисс, если бы не слышал голос Жестокого короля в тронном зале, решил бы, что это он куда-то тянет молоденьую симпатичную горничную. Собственно, разъяснения крылись в третьей, самой большой, можно сказать феноменальной странности, которую почуял дракон. Оба были Изменчивыми!
А на девчонке-то клейма негде ставить!
Глава 19
Веридорская аристократия успела припомнить и записать все свои грешки за последние три года, когда дверь наконец отворилась и внутрь прошествовал сам "великий и ужасный". Инквизитор. Ставленник Богов. Легендарный Палач. С виду он ничем не отличался от обычного человека: две руки, две ноги, предположительно одна голова под капюшоном черного балахона, доходившего до колен. Однако от него так и веяло силой, древней и могучей, заставляющей людей оцепеневшими кроликами таращиться на него, как на удава. Даже Джанго замер перед "человеком" с характерной черной маской на лице и огромным двуручником за спиной, которым Инквизитор собственноручно срубал головы осужденным. Кронгерцог узнавал и рост, и осанку, и походку давнего друга, но вот такой давящей ауры никогда не ощущал рядом с ним. Скорее всего Нарцисс специально скрывал её, дабы не вызывать лишних вопросов.
Палач подошел к возвышению, где на троне восседал Его Величество король Веридора Кандор Х Жестокий, а позади него стоял Его Сиятельство блистательный кронгерцог Джанговир и первый министр лорд Див, и про себя ухмыльнулся. Первые двое вообще не изменились. Кандор по-прежнему храбрится перед ним, хотя знает, что перед ним тысячелетний дракон, а Джанговир смотрит изумленно, видимо, брат открыл ему правду, но в душе Ветра Смерти нет и тени страха. Но вот оба что-то скрывают, это Нарцисс почуял сразу, причем оба — от него же, от Инквизитора, а кронгерцог еще кое-что. Дракон перевел зрение на энергетический уровень и разглядел, что из присутствующих в зале узы этой тайны связывали Джанго только с юной принцессой…