Но я не люблю его! — яростно твердила себе Линн, глядя на мелькающие за окном разноцветные вывески. Невозможно видеть в своем друге прежнего любовника или даже мужа.
Она посмотрела на профиль Брайана. Да, не надо было приезжать в Брисбен, здесь слишком сильны неприятные воспоминания.
— Элен прилетает из Ниццы завтра вечером, — сказала она, хотя думала совсем о другом.
— А свадьба в субботу, да?
— Да, в субботу, — задумчиво кивнула Линн.
— Съездим в аэропорт, чтобы забрать ее и Феликса?
— Это будет очень мило.
— А ты не знаешь, где они остановятся?
Линн ответила не сразу.
— В отеле, где мы когда-то поженились.
— Неужели? — Он быстро взглянул на нее.
— Элен сказала, что это очень романтическое местечко, как раз для свадьбы.
— Ну, мне тоже так кажется.
В машине повисла напряженная тишина. Линн очень хотелось, чтобы мачеха выбрала для празднования торжественного события какое-нибудь другое место. Так тяжело будет оказаться там снова — все равно что возвратиться в прошлое.
Машина остановилась около белого особняка. И тут же дверь распахнулась, и оттуда выбежала Нибиана.
— Брайан! — воскликнула она. — Мэгги упала с лестницы, и Том повез ее в больницу. Я места себе не нахожу от беспокойства!
— Я подвезу тебя, — немедленно предложил Брайан.
— Нет, спасибо, я сама. Но я начала готовить ужин и не хочу оставлять его, не объяснив вам…
— Ради Бога, Нибиана, не волнуйся об ужине! — Линн взяла экономку за руку. — Пожалуйста, поезжай в больницу. Ты уверена, что доберешься сама в таком состоянии? Может, мне проводить тебя?
— Доберусь. Спасибо, Линн! — крикнула она на ходу. — Я позвоню вам попозже!
— Какой ужас, — пробормотала Линн, входя в дом. — Надеюсь, что и с мамой и ребенком все окажется в порядке.
— Да, будем надеяться, — пробормотал Брайан, расстроенный печальным известием.
Из кухни шел восхитительный запах. Линн принюхалась.
— Не могу поверить, что Нибиана побеспокоилась о нашем ужине, вместо того чтобы все бросить и ехать к невестке.
— Но это же Нибиана. Иногда она бывает излишне добросовестной.
Линн присела на корточки и открыла духовку.
— Свиной окорок с приправами и яблоками, — сообщила она, закрывая дверцу. — Положить еще несколько картофелин?
— Только если ты голодна. — Брайан покачал головой. — А мне будет достаточно салата.
— Да, мне тоже. — Линн полезла в холодильник.
— Как в старые добрые времена, — неожиданно сказал Брайан.
— Мне никогда не нравилось готовить.
— Но все-таки иногда ты пыталась. Помнишь, как ты кремировала бифштексы?
От этих слов Линн напряглась.
— Нет, не помню, — солгала она.
На самом деле Линн могла восстановить тот случай до мельчайших подробностей. Прошло четыре месяца со дня их свадьбы. Все началось с самой обыкновенной размолвки, причина которой давно забылась. Скорее всего, Брайан просто хотел поддразнить ее. И весьма преуспел. Сначала она сдерживалась, но через минуту так разозлилась, что почувствовала острую необходимость швырнуть в него чем-нибудь тяжелым. Под руку попалась фарфоровая статуэтка.
— Я расстроюсь, если ты сделаешь это, — пробормотал Брайан, когда разгадал ее намерения.
— Неужели? — Она подбросила фигурку на ладони. — Насколько сильно?
— Очень сильно, это семейная реликвия.
Линн не была уверена, что действительно сможет ударить его, но несколько секунд была близка к этому.
— Тогда, может, тебе лучше извиниться?
— За что?
— За твою наглость и назойливость.
Брайан осторожно забрал статуэтку из ее пальцев.
— Я свожу тебя с ума, разве нет? — хрипло произнес он над ее ухом. От звука этого голоса по ее телу прошла дрожь, но уже не гнева.
— Да.
Тогда Брайан поцеловал ее. Ссора была забыта, как и ужин. Несколько часов спустя, лежа в объятиях друг друга, они почувствовали запах горелого. Бифштексы превратились в угли.
И Брайан полагает, что мы сможем так просто снова стать друзьями? — недоуменно подумала Линн.
— Неужели не помнишь? — снова спросил он.
— Я же сказала, что нет, — проговорила она твердо, и в голубых глазах зажглись предупреждающие огоньки.
— А я думаю, что помнишь, — тихо сказал Брайан. — Только боишься признаться в этом.
— Ерунда. — Линн взглянула на часы. — Поскольку ужин задерживается, я пойду приму душ.