и в каждое наше мгновенье вмещается все время.
ТАБЛИЧКИ
На деревьях – таблички.
На них написано, сколько каждому дереву лет, как оно называется, каковы его толщина и высота.
Люди проходят мимо деревьев, не замечая их, – они читают таблички.
А голоса деревьев так и остаются неуслышанными,
а письмена деревьев так и остаются непрочитанными.
В КРУГЕ
Мир молча допытывается у меня, куда я иду.
Но разве я знаю мою конечную цель?
Я делаю то лишь, на что я способен и что меня заставляет делать жизнь:
когда жажду – пью воду,
ем хлеб, когда голоден,
когда устаю – отдыхаю,
а отдохнувши, устремляюсь вперед – и оказываюсь на своих же следах.
Я в круге, где слово ищет Слово, а человек – Человека.
ПТИЦА
Огромная хищная птица кружит надо мною. Я знаю: она ждет моей смерти. Тогда с голодным криком она опустится на мое тело и ударит мне клювом в лицо.
Я поднимаю лук и выпускаю стрелу. Стрела, не долетев до птицы, падает вниз. Я подбираю ее и снова кладу на лук: теперь я постараюсь выстрелить выше.
Но на прежнем месте птицы уже нет. Будто что-то придумав, она улетает вперед – туда, куда я иду.
Бескрайняя степь.
И мы двое: я и птица – мой извечный враг.
Она одна сопровождает меня на моей жизненной дороге.
Да и в самом-то деле, как бы я узнал, куда мне идти, если бы время от времени она не улетала вперед?!.
ГАВОРКА САША
Мой одногодок Гаворка Саша сидит, глубоко задумавшись, рядом с грудой железного лома на желтой пожне;
он сидит весь расхристанный,
кровь у виска запеклась…
– Саша, – зову я его, – идем вместе с нами, вместе со всеми!..
А он ничего не отвечает,
а он остается на том же месте,
а он остается все в том же полдне,
а он остается на том свете
и неотрывно глядит на дорогу, по которой все дальше уходят его одногодки.
В СТАРОЙ ХАТЕ
В той старой хате, невесел, отец сидит за столом с друзьями:
что было поесть – съедено,
что было выпить – выпито,
и все равно не хватило.
Заглядывает в окно ясная осень.
Гудят далекие поезда.
Отец мне дает деньги и говорит:
"Купи нам чего-нибудь выпить и закусить и сразу же возвращайся…"
Я прохожу мимо глубоких чистых озер, в которых торжественно отражаются золотистые деревья и темнеют отражения облаков, сажусь в мчащиеся поезда,
но сегодня великий праздник;
все заполонила собой эта осень,
все заполнило очарованье,
все переполнил собой этот день,
на исходе которого в старой сумрачной хате отец по-прежнему сидит за столом со своими друзьями и все ждет, когда я вернусь.
УЧЕНИК ЧАРОДЕЯ
Не удержавшись, я заглянул на следующую страницу…
"Лихнаэль, Весмолон, Гермашур, Мемрогай…" – торопясь, я читаю таинственные слова-имена той старинной магической книги, что на время доверил мне мой учитель…
А на улице вдруг темнеет, как будто под вечер. Стая птиц прилетела во двор, и они, все пространство заполнив, с пронзительным громким криком обрушиваются на окна и дверь.
Опешивши, не успеваю я что-нибудь сделать, куда-нибудь скрыться, а в дом уж вбегает разгневанный чародей, выхватывает книгу и что-то шепчет…
Уже больше не ученик чародея, я ухожу от него все дальше и дальше.
Но запретные те слова, те слова-имена, что я вычитал в книге… -
я мучусь, стараясь не вспоминать их, не дать им проникнуть в мой разум, не остаться с ними один на один…
Я страшусь того, что я знаю.
За окнами моего сознанья – темные крики.
* * *
Две цели, противоположных одна другой, во мне совпадают: цель – всем овладеть, и цель – от всего избавиться.
Что я отвоевываю у дня, у меня отнимает ночь, что отдаю бездорожью – возвращает мне перепутье.
И не хватает мне дня, чтобы всюду поспеть, и не хватает ночи, чтоб отовсюду вернуться,
и не хватает жизни, чтоб жить,
и, чтоб не жить, не хватает смерти…
У меня все есть и – ничего нет.
Гляжу на тени днем и на звезды – ночью.
В далекой деревне кричат петухи.
Полынь и бессмертник обступают мою дорогу.
Сердце мира бьется во мне.
СИНИЕ ЛЮДИ
Под ногами крошится подмерзший снег.
Темнеют ямы с водою.
Мартовская ночь: хаты, и окна, и улица – но нигде никого.
Безлюдье в моей душе, безлюдье – в мире.
И только гнутся под ветром деревья,
и только бегут облака по небу,
и только летит куда-то месяца синий челн, а в нем – синие люди.
НА ЭТОЙ ЗЕМЛЕ
Кто узнает у меня, где восток, кто узнает – где запад…
Как указатель на перекрестке, я показываю всем, куда идти, а сам остаюсь на том же месте – на этой земле, под этим небом.
слишком высок для глубины,
слишком глубок для высоты,
слишком прям, чтоб склониться в любую сторону…
Вот моя левая рука, вот – правая…
Я бросаю зерно в землю – и вырастает дерево:
на одной ветви у него солнце,
на другой – месяц,
разноголосые птицы со всех концов света на нем распевают песни и ладят гнезда…
Тут мой запад, и тут – восток.
ЛЕСТНИЦА
По крутой, бесконечной лестнице я поднимаюсь все выше и выше, чтоб, наконец, достигнуть той самой верхней, самой последней моей ступеньки, с которой я мог бы броситься в беспредельность -
и оставить позади саму жизнь,
и оставить позади саму смерть.
Сколько ступенек я уже миновал?!.
Сдается мне, что создает их сам мой подъем, движенье, само мое восхожденье, надежда, что там, выше, я себя самого превзойду и смогу, наконец, то, чего не могу теперь…