— А мы такие пиложные вкусные кушали, — счастливо рассказывала дочка, обнимая его за шею.
— Вит… — ко мне подошла понурая сестра. — Я же хотела как лучше…
— Что ты ей пообещал? — еле слышно спросила я у супруга. Он молчал. — Что ты ей пообещал?!
От моего крика все посетители начали на нас оглядываться. Марк передал Машу в руки водителю, тот вынес ее на улицу.
— Садись в машину, — беспрекословным тоном заявил мне.
— Марк. — Я подошла к нему ближе. — Я тебя ненавижу. Я просто до одури тебя ненавижу!
Мой злой шепот бил по ушам даже меня. Не верилось, что все так быстро закончилось. Даже не успев начаться. Это просто нелепо.
Я такая нелепая. Ничего у меня никогда не получится. На что я надеялась? Если бы не предала Марина, может, меня предал бы Артем. Я больше никому не хотела верить.
В серых глазах отчуждение и ощутимый холод.
— Сядь в машину. Поговорим дома, — отрезал он. Развернулся и вышел.
Знал, что я как миленькая побегу за ним. Не оставлю свою дочь.
Я горько усмехнулась. Что ж, Вита. Пора в свою золотую клетку. Побегала немного, порадовалась видимости свободы, и на этом все.
— Вит… — проблеяла сестра, но я даже не обернулась.
Только хлопнула дверью хорошенько. Никогда ей не прощу.
Майбаха уже не было. Водитель уехал на нем. Мне ничего не оставалось сделать, как сесть в авто Марка, где уже сидела на заднем сиденье пристегнутая к детскому креслу Маша. Я села к ней.
Всю дорогу я ехала, отвернувшись к окну, пытаясь сдержать слезы. Мне не хотелось при нем плакать. Но еще больше мне не хотелось плакать при дочери. Я должна оставаться сильной.
На крыльце у дома нас уже ожидала Римма. Посмотрев на меня с ненавистью, она забрала у Марка дочь и ушла в дом. Мы остались снаружи.
— Не будешь входить? — спросил он и устало потер глаза.
— Что ты пообещал Марине?
Его молчание выбешивало, выводило из себя. Ухватив его за рубашку на груди, я прошипела:
— Что ты ей пообещал? Стыдно сказать или что? Какого дьявола ты молчишь?
— Я пообещал ей хорошую сумму. Для развития бизнеса, — спустя мгновение проговорил он. — Она тут же согласилась.
— Из-за денег? — растерялась я. Уронила руки.
— Все как и раньше, — пожал он плечами.
— Что значит как и раньше? — встрепенулась я. — Марк?
Эмоции накапливались в один огромный шар, который вот-вот был готов взорваться.
— Хватит молчать! Говори!
— Твоя семейка выгодно продавала тебя несколько раз. — Его слова падали обухом по голове. — Твой отец продал тебя за свои долги. Я все их закрыл. Это было его условием для нашего брака. Твоя сестрица сдала мне информацию по поводу твоего бывшего возлюбленного. Назвала его имя, хотя я в общем-то и не интересовался. Думала я ей за это заплачу. Но заплатил я ей за совсем другое — чтобы эта продажная дрянь не появлялась около тебя даже в радиусе километра.
Точно мешком прибитая, я стояла, разинув рот и слушала своего супруга, отказываясь верить в услышанное.
— Ни твой папаша, ни сестрица не делали попытки сблизиться с тобой, потому что я им запретил. И они согласились сами. За вполне приличные суммы.
Вот значит на какие деньги она открыла кофейню… А мне говорила, что кредит взяла. И отец… Он сам поставил условие?!
— Ты чудовище, — прошептала я. — Как ты мог так поступить?
— Как? Я всего лишь избавил тебя от их гнилого присутствия.
Размахнувшись, я залепила ему пощечину. Бледная кожа на лице Марка тут же покрылась розовыми пятнами. Сжав зубы, он наклонился ко мне.
— Я прощу тебе эту выходку, как и то, что ты хотела выкрасть у меня дочь. Если не хочешь усугубить ситуацию, то заходи в дом и делай вид перед Машей, что ничего особенного не произошло.
Ладонь горела от удара, пальцы подрагивали. И я вдруг впервые пожалела, что не послушала Артема. Только мертвую Виту Марк мог бы отпустить.
Глава 11
Жизнь потекла своим чередом. Для меня все вернулось к тому, что было. Днем я сидела, безучастно глядя из окна на разбитую под окнами лужайку и пруд, ночью, прикрыв глаза, терпела ласки мужа.
К слову, Марк в эти дни был особенно нежным, зацеловывал каждый сантиметр моего тела, тогда как я ожидала, что он будет наказывать меня грубостью и унижением. Но у меня было ощущение, что я еще больше закрываюсь от всего мира в своей плотной раковине, и никто бы уже меня не смог оттуда достать.
Еще он повадился ночевать в моей спальне, прижимал меня к себе всю ночь, гладил мою отвернувшуюся спину и упрямо не хотел оставлять меня в покое. Я ненавидела его от всей души.