Артём сдался. Собственное тело его предавало. Его принуждали, подчиняли чужой воле, трахали чем-то, что даже не имело названия, но телу было на всё это плевать. Ему нравилось, что его имели медленно, настойчиво и по-своему нежно, не причиняя боли. Потяжелевший член давно стоял, щедро выделяя смазку, и Артёму безумно хотелось прикоснуться к нему. Он попытался опустить руку вниз, но Слава быстро пресёк все попытки и, обхватив его запястья, обмотал их кожаным ремнём.
— Не спеши, малыш, — вкрадчиво зашептал он. — Ты чего-то хочешь? Может, кончить? Так попроси меня.
Артём очень хотел кончить. Он нетерпеливо ёрзал под Славкиными руками и кусал губы, чтобы не начать умолять.
— Нет. Пошёл ты, мстительный ублюдок…
— Ты плохо просишь, Артёмка. Ладно, я помогу тебе, так и быть. Но сначала впусти в себя всё, что осталось.
Артём не сразу понял, о чём идёт речь, а когда, понял, чуть было не застонал. Несколько щупалец всё ещё находились снаружи, и он даже не хотел думать о том, куда их ещё можно поместить. Он ощущал, что уже и так переполнен до предела.
— Нет, не надо, пожалуйста.
С его губ сорвался невольный стон.
— Ну-ну, Артёмка, не упрямься, — с насмешливой лаской начал уговаривать его Слава. — Ты же можешь ещё принять, я вижу. Всё, до конца. Тут уже немного осталось. Всё равно тебе никуда не деться.
Он замолчал, и щупальца медленно толкнулись внутрь. Артём распахнул рот, срываясь на крик. Слава просунул руку вниз, слегка приподнял его и начал успокаивающе поглаживать по животу, заставляя смириться. Артёму казалось, что он вот-вот лопнет. Таким растянутым и наполненным он ещё никогда себя не чувствовал. Между его ног текла густая слизь. Покрасневшая дырочка пульсировала, широко раскрытая плотной подрагивающей массой. Последние щупальца втиснулись в наполненный проход, чувствительно надавили на растянутые до предела стенки, и этого хватило, чтобы Артём забился в руках Славы, что-то бессвязно выкрикивая и изливаясь белыми брызгами. Его оргазм был сокрушительным и долгим. После него Артём медленно приходил в себя, без сил распластавшись на коленях своего мучителя, и некоторое время плавал в тумане пережитого наслаждения.
— Молодец.
Негромкий голос Славы вернул его к реальности.
— Понравилось? Ну конечно.
Он говорил что-то ещё, но Артём не слушал. Он с ужасом понял, что ничего не изменилось. Щупальца по-прежнему находились глубоко в нём и ритмично шевелились, толкаясь в простату с ленивой настойчивостью.
— Я так понимаю, скоро ты опять надумаешь кончить?
Славка вернул ладони на его задницу и начал мять измазанные слизью половинки, от чего проклятые щупальца внутри словно ожили и начали двигаться сильнее.
— Пожалуй, я оставлю тебя в таком положении ещё на пару часов. Или даже больше. Ты ведь никуда не спешишь?
В его голосе отчётливо прозвучал безразличный интерес учёного, наблюдающего очередной опыт с забавной зверушкой и гораздо больше волнующегося о результате эксперимента, чем о переживаниях своего подопытного. Это было до боли обидно. Измученный, уже ничего не соображающий Артём с ужасом понял, что по его щекам потекли слёзы. Не в силах сдержаться, он зарыдал, громко и надрывно всхлипывая.
— Малыш, ты что?
Слава сразу же убрал руки. Наклонившись, он попытался заглянуть Артёму в лицо. В его глазах промелькнуло беспокойство, но Артём этого не увидел, поскольку быстро отвернулся, уткнувшись лицом в связанные запястья. Он даже не задумывался, что всхлипывает и захлёбывается рёвом, как девчонка. Стыда или смущения не было, была только боль. Та самая, что впервые вспыхнула семь лет назад, вроде бы отступила потом, но как оказалось, так никуда и не ушла. Всё это время она была здесь, с ним.
— Артёмка, тебе больно? — с тревогой спросил Слава. Он осторожно перевернул Артёма, ласково погладил его по животу и коснулся заполненного отверстия между ног. — Вытащить?
Ему стоило лишь слегка надавить, чтобы щупальца медленно потянулись наружу, выскальзывая по очереди. Слава развязал запястья Артёма, взял его на руки и устроил у себя на коленях, как ребёнка. Он совершено не обращал внимания на пятна слизи, капающие на его брюки, и ещё крепче обнял свою драгоценную ношу, нежно вплетая пальцы в мокрые от пота тёмные волосы.
— Малыш, не молчи. Дрива не могла тебе что-нибудь повредить. Скажи, в чём дело? Где у тебя болит?
Артём всё ещё трясся от рыданий, но объятия Славы постепенно делали своё дело. Спустя несколько минут на смену слезам пришли слова, в основном неразборчивые, но зато полившиеся непрерывным потоком:
— Прости меня. Ты спросил, жалел ли я… Да, жалел. Постоянно жалел… Всё это время. Я жалел, что бросил учёбу, жалел, что так и не смог воплотить свою мечту и работать с нечами… Но больше всего я жалел о том, что причинил тебе боль! Я жалел, что тебя нет рядом, жалел, что оставил тебя. Прости меня… Прости за то, что сделал больно. Я всегда об этом жалел. И никогда не забывал. Даже когда старался не вспоминать о тебе, потому что не имел на это права, после того, что сделал… Прости…
Сначала он говорил громко, потом окончательно сбился и начал бормотать, но всё равно не остановился, продолжая раз за разом просить прощения срывающимся от бесконечной муки голосом.
— Прости меня. Прости, Слав. Прости.
— Это ты меня прости.
Слава глубоко вздохнул, бережно взял в ладони лицо Артёма и начал покрывать нежными поцелуями его лоб, нос и щёки.
— Я не смог удержаться и сделал с тобой то, что сделал. Ты прав, я мстительный ублюдок. Но я так тебя люблю, Артёмка. Даже не думай уйти от меня ещё раз, потому что я этого уже не позволю.
Он укачивал его в объятиях, не разжимая руки, и, по-видимому, не собирался отпускать ещё долго, но Артём и не настаивал. Он просто не мог. Каким-то непостижимым образом он знал, что именно сейчас в Славкиных глазах потихоньку зажигается та старая улыбка, освещая его лицо мягким добрым светом. Артём знал, что она возвращается навсегда.