«Им не удастся позлорадствовать по поводу моей смерти», — говорил он себе. И скорбь надрывала ему душу, когда он видел, что земля усеяна трупами и пропитана кровью.
Юсуф решил для себя, что он не умрет. Не ради того, чтобы вернуться вечером в свой дом, к своей семье — он уже стал сомневаться в том, что это может произойти — а ради того, чтобы сражаться с захватчиками, ибо они были не только его собственными врагами или врагами его народа. Нет, в его представлении, они сделались врагами всего человечества или, по меньшей мере, его собственной человечности. Его разум был не в состоянии осознать того, что они творят, расчленяя мертвые тела, и вспарывая животы беременным женщинам. Зачем и за что?
«Неужели я был бы в состоянии творить нечто подобное с ними, попадись они в мои руки?» — спросил он себя в какой-то миг. И не колеблясь, ответил себе: «Нет, я никогда не сделаю этого! Даже если бы меня переполняло непреодолимое желание отомстить, и я хотел бы растерзать их так же, как они терзают сейчас мой народ».
«Я ни за что не умру, — продолжал он повторять в душе, — потому что я должен сражаться с ними».
Едва только ему представился удобный случай, он сразу же воспользовался им и спрыгнул с очередной крыши, предварительно зарядив винтовку последним патроном. Он укрылся за стеной и как только заметил бандита, прячущегося за стеной напротив, тут же выстрелил в него, но промахнулся. Бандит метнул в его сторону гранату, но она разорвалась неподалеку от Юсуфа, не причинив никакого вреда. Однако враг не упустил возможности воспользоваться удобным случаем и кинулся на него, пытаясь отобрать винтовку. Между ними завязалась схватка, которая длилась несколько минут, после чего Юсуфу удалось повалить бандита на землю. Однако в это мгновение он почувствовал, как пули разрывают его тело, и увидел, как его кровь заливает рухнувшего противника.
«Я ни за что не умру», — повторил он себе.
В полдень солнце пылало. Воздух переполняли крики людей. Уцелевшие тесной толпой убегали туда, где не было смерти. Позади них поднималась пыль, и земля дрожала у них под ногами. Но они не оборачивались. Часто и тяжело дыша, они что есть мочи бежали вперед.
Их догнал один мужчина. Сурайя долго не могла понять, что струится по лицу этого мужчины — пот или слезы — прежде ей никогда не доводилось видеть, чтобы мужчина плакал.
— Вы взяли ключи от ваших домов? — спросил мужчина.
Сурайя ощупала свою одежду. Ключ был во внутреннем кармане.
Многие ответили: «Да». И тогда он взволнованно воскликнул:
— Можете выбросить их куда угодно, в мусор или на дорогу, или отдайте вашим детям, чтобы они играли ими. Теперь в них нет никакой надобности.
Кто-то спросил его:
— Неужели они выбили двери?
— Они взорвали все дома! Все до единого. Теперь ни у кого из вас нет дома. Они все ваши дома сравняли с землей. И теперь вам не остается ничего другого, как жить между небом и землей.
Пока солнце не зашло, Сурайя все еще бежала вместе с остальными. Потом она обратила внимание еще на одного мужчину из их деревни, который присоединился к беглецам. Она услышала, как он, пытаясь справиться со своим тяжелым и частым дыханием, рассказывает другому мужчине, что видел пять трупов, брошенных в овраг за деревней. Еще он сказал, что, по его глубокому убеждению, евреи не захотели, чтобы этих пятерых убитых похоронили вместе со всеми остальными на общих кладбищах, и решили бросить их на съедение собакам. Сурайя встревоженно спросила:
— Среди погибших не было Юсуфа?
Немного помолчав, он ответил:
— Да, он лежал там, весь залитый кровью. Они все были залиты кровью, и мне нелегко было опознать их. Но Юсуфа я узнал по его рубашке.
— Боже! Горе мне! Они убили его, — истошно закричала Сурайя и побежала в сторону оврага, в ту сторону, куда мужчина указал.
— Куда ты направляешься? — прокричал ей в спину мужчина.
— К нему. Я не оставлю его одного.
— Лучше вернись. Если евреи увидят тебя, то непременно убьют.
Но она не вслушивалась в его слова и продолжала бежать, беспрестанно стеная. Казалось, поток боли изливался из ее души. Сестра, Фадийя, догнала ее и удержала со словами:
— Ты никуда не пойдешь. Я не позволю тебе. Солнце вот-вот зайдет. Сестра моя, Юсуфа не вернуть, его уже нет. Убитых много, а тех, кто остался в живых, нужно постараться сберечь. Ты нужна своим детям.