– У-у-у-у, я больше не могу… Я не этого хотел… Я больше не хочу быть, ик, популярным… не так… Я не, ик, этого хотел! – он сел на корточки – У-у-у-у, но линзы-ы-ы не снима-а-аются…
Проплакав на полу минут двадцать, Ян, хлюпая носом, проверил время:
– Поеду к бабке! Пусть вернет всё, как было!
※※※
Глазницын на свинцовых ногах вышел из покосившегося деревенского дома. Вокруг столпился народу: вся деревня собралась на похороны старушки, которая и лечила, и помогала за детками присматривать, когда родители уезжали на заработки, и готовить вкусно учила.
– Ты Ян? – к школьнику подошёл седой мужчина средних лет, – Бабушка тебе письмо передавала.
– А? Ч-что? – парень случайно посмотрел на пришедшего, а затем испуганно закрыл лицо пальцами, попятившись обратно в дом.
– Иван. Не боись, я не кусаюсь, – Иван протянул ладонь для рукопожатия, – Внук покойной. Без понятия, откуда ты, городской, мою бабку знаешь, но она тебе передавала кое-чего. На, – и протянул Яну конверт с черной прямоугольной коробкой.
– Н-на вас не р-работает? – шокировано пролепетал Глазницын.
– Что не работает? – Иван нахмурился – Хотя, не важно. Скоро гроб на кладбище понесут. Если хочешь, присоединяйся к процессии, – внук колдуньи почесал за ухом, – Мне пора. Читай, смотри, осмысляй.
– А-ага, с-спасибо…
(Художник YuCong Tang)
Присев на ступеньки, он развернул письмо.
[Ян,
Я знала, что ты приедешь, поэтому попросила внука помочь с интернетами вашими. Ты видел Ивашку, он письмо отдал. Как кровинушка моя, на него чары тоже не работают.]
– Ах, вот почему…
[Я завтра умру, поэтому не пожалела колдунства напоследок. Все запасы ушли. Знаю, что обязательно приедешь вернуть, как было.
Я добрая женщина и всегда ей была. Считай это уроком от мудрой бабушки, пожалевшей отчаявшегося ребенка.
Ян, загляни в коробку. Наденешь очки — чары исчезнут.
Больше не оставляй их позади, как и смелость. Я сразу поняла, что не популярность среди этих глупых детей тебе нужна, милок. Помни, не стыдно просить о помощи.
Баба Глаша.]
Ян взволнованно открыл подарок:
– Очки! Родимые мои, муа, любимые! Не брошу вас больше!
После парень всё-таки сходил на похоронную процессию. Гроб со старой колдуньей пронесли по главной проселочной дороге до кладбища, где уже поджидал священник.
Бабушку закапывал смотритель и двое деревенских мужиков. Иван стоял поодаль, впившись ногтями в ладонь жены. Матери с детьми лили слёзы по ней, юноши с юными девушками прятали красные глаза за платками. Ян стоял, смотрел на них пораженно.
«Боже, она не очень красивая: морщинистая и старая. Дом у неё странный. Говорит чересчур ласково, аж вымораживает. Но… соседи её любили. Она часто общалась со всеми… и помогала… поэтому даже священник плачет, отпевая бабу Глашу… Вот кто был по-настоящему популярен», – парень спокойно смотрел на надгробие, – «Я просто хотел, чтобы, несмотря на мои странности, они принимали меня…».
После церемонии Глазницына позвали на поминки, но Ян вежливо отказался. Ему нужно было домой.
Дома школьник первым делом извинился перед родителями:
– Я с-соврал. Ни к к-какому… дру… другу я не ездил. Надо мной… из-здеваются в школе, мо-молитвы не помогали, поэтому я на-нашёл гадалку. Хотел, чтобы она помогла прекратить это… простите, – он опустился перед ними на колени, с трудом выговаривая каждое слово.
Мама ничего не сказала: нежно прикоснувшись к его плечу, заключила в объятия. Папа погладил сына по волосам:
– Ты молодец, что рассказал. Теперь всё будет хорошо.
Вскоре Яна перевели в другую школу. Родители убедили директора взять его в середине учебного года.
Сегодня у Яна первый день в новом коллективе. Сменив мятую толстовку на глаженую белую рубашку, штаны – на джинсы, и уложив папиным лаком волосы, Глазницын, встав перед зеркалом, нацепил очки:
– Я боялся одеваться в новые вещи, потому что однажды мне сказали: «Выпендриться решил?», и заперли в туалете. Просидел в кабинке до конца дня, пока уборщица не пришла. Конечно, одежда была полностью испорчена, – говорил он, словно обращаясь к кому-то другому, – Мне нужна была не популярность, а смелость рассказать обо всем.