Наступила пауза. Чтобы скрыть волнение, Ямомото пил кофе. Его черные глаза сверкали.
— Понятно… — нарушил молчание Клюсс. — Но я в политику не вмешиваюсь. Мне совершенно безразлично, какая партия у власти во Владивостоке. Лишь бы власть была русская. Выполнив задание, я вернусь туда. И никто меня за это не осудит… А любезностью вашего командира я всё-таки воспользуюсь.
Ямомото насторожился.
— Я хочу его попросить, — продолжал Клюсс, — распорядиться передать во Владивосток капитану 1 ранга Подъяпольскому мою ответную телеграмму. Сами понимаете, пользоваться береговой станцией мне неудобно, а наш передатчик слаб. Сейчас я набросаю текст.
Через минуту лейтенант прочел:
«Владивосток Морштаб каперангу Подъяпольскому 303 После завоза снабжения и приемки пушнины Командорах возвращаюсь Владивосток старлейт Клюсс 031».
Тем не менее Ямомото был разочарован. Ведь он так и не узнал, куда пойдет русский корабль. Интуиция разведчика говорила ему, что не во Владивосток.
Он встал, с достоинством откланялся и, сопровождаемый Беловеским, направился к трапу.
Когда Клюссу доложили, что Якум вернулся с берега, он немедленно прошел к нему:
— События развертываются, Александр Семенович. Как бы нам не отстать от них. Сейчас у меня был японский офицер с «Ивами» и передал телеграмму из Владивостока. Вот, прочтите.
Якум читал:
«Лейтенанту Клюссу командиру Адмирала Завойко Во Владивостоке произошла перемена правительства точка В подчинении нового правительства состоит Сибирская флотилия точка Командующий Сибирской флотилией приказал Адмиралу Завойко получением сего зпт не заканчивая операций зпт идти во Владивосток точка Начштаба каперанг Подъяпольский 303».
— Ясно… Что же вы думаете делать? — настороженно спросил Якум, возвращая Клюссу бланк.
— Выполнять ваши распоряжения, — спокойно отвечал командир.
Якум встал и крепко пожал ему руку.
— Спасибо, Александр Иванович, я был уверен в вас. Давайте думать, как нам быть дальше…
Якум и Клюсс понимали, что пассивное ожидание событий в Петропавловской гавани рано или поздно приведет корабль в руки белогвардейцев. Но и предпринять что-нибудь в создавшейся обстановке, да ещё с неисправным котлом, трудно. Наконец Якум спросил:
— Что вы предлагаете?
— Нужно подремонтировать котел и уходить.
— Куда?
— В какой-нибудь нейтральный порт. Там реализовать пушнину, связаться с нашим правительством, закупить и погрузить на какой-нибудь зафрахтованный пароход снабжение для Камчатки и тихонько его сюда доставить.
— В какой же нейтральный порт?
— Достаточно близкий к Камчатке и подальше от Японии. Я думаю, подходящим будет Ванкувер.
Предложение заинтересовало Якума. Он и сам подумывал об этом.
— Хорошо, если бы всё так вышло…
— Обязательно выйдет, если не будут мешать местные власти.
— Предоставьте мне уладить этот вопрос, Александр Иванович. Положение исключительно трудное, но мы не запятнаем воинскую честь «Завойко» и сохраним корабль для Советской России. Что делать дальше, мы решим на закрытом заседании Петропавловского комитета партии, куда и вы будете приглашены. А теперь необходимо поспать.
Клюсс откланялся, не сказав ни слова. В душе его бушевали беспокойство и досада. Не верил он в коллегиальные решения. Вот если бы Якум стал на его, Клюсса, позицию… Неужели он не понимает, чем всё это может кончиться?
Командир поднялся на палубу. Было три часа ночи, ясно, полный штиль, на вахте стоял штурман.
— Пойдемте в штурманскую рубку, Михаил Иванович. Мне нужны карты подходов к Ванкуверу.
— Этих карт у нас нет, Александр Иванович, — сказал штурман, порывшись в своем хозяйстве.
Клюсс нахмурился:
— Рассчитайте расстояние до Ванкувера по таблицам.
Через минуту штурман доложил:
— Две тысячи девятьсот сорок пять миль.
— Многовато… — проворчал командир, — да и без карт… А котел требует заводского ремонта…
— А не лучше ли сходить в Шанхай, Александр Иванович? И карты для этого есть, и заводов там много, и работа дешевле, и ближе, по-моему, — предложил штурман.
— Ну-ка, рассчитайте, сколько до Шанхая?
Беловеский минуты три возился с таблицами и наконец доложил:
— Через пролив Осуми, минуя Японское море, — две тысячи шестьсот, через Сангарский пролив — две тысячи двести семьдесят.