— А вы не знаете, Михаил Иванович, где сейчас этот русский адмирал, который на Каме англичанами командовал? — спросил Григорьев, когда катер отвалил.
— Как же, знаю. Это Старк, нынешний командующий белой Сибирской флотилией.
— По-моему, эту пепельницу нарочно нам поставили…
— Не думаю, — отвечал Беловеский, вставая: катер подошел к трапу.
Принимая в кают-компании приехавших с ответным визитом английских офицеров, Нифонтов постарался. Стол был хорошо сервирован. Обильных возлияний не было, но с русской водкой гостей все-таки успели познакомить. Много и под конец сумбурно говорили о Балтике, где в 1919 году успел побывать и даже едва не утонул один из гостей. Проводили англичан так же до трапа и так же были сдержанно любезны.
— Отличные моряки, и пить умеют, — заметил Нифонтов, возвращаясь в кают-компанию, где вестовые убирали посуду.
— Королевский флот! — усмехнулся штурман.
А в это время, навещая жену в госпитале, Клюсс обнаружил на е` столике букет чайных роз и визитную карточку Эванса.
Вернувшись домой после очередного посещения кабинета на рю Монтабан, Гедройц застал у себя гостей. На круглом столе, заложив ногу на ногу, непринужденно сидела, покуривая душистую сигарету, женщина лет тридцати. Она была очень привлекательна — стройная блондинка в элегантном летнем костюме из голубого шелка, остроносых туфельках на французском каблуке. Портила её только морщинка у губ, придававшая её нежному лицу выражение жестокости и непреклонной воли. На своих собеседников она смотрела сверху вниз, с чуть презрительным прищуром.
Против нее на стульях, в позах подчиненных, выслушивающих начальство, сидели Хрептович и бывший семеновский капитан Нахабов.
— Князь Гедройц, баронесса, — почтительно доложил при появлении хозяина Хрептович.
Баронесса едва заметно кивнула, даже не взглянув на князя, который осторожно уселся на край свободного стула. Разговор Продолжался.
— Надо и пароход и груз захватить, — сказал Хрептович.
— Ишь, какой вы храбрый, капитан второго ранга! Пароход под английским флагом. Попробуйте, захватите! Это вам не «Патрокл».
Нахабов нахмурился:
— Нечего смеяться, баронесса! Капитан второго ранга Хрептович захватил «Патрокл» под носом у большевистского морского штаба, среди белого дня. Это смелая и искусная операция!
Баронесса взглянула на Нахабова с уничтожающей насмешкой:
— Что вы мне рассказываете? Ведь я сама там была. «Смелая операция»! Под крылышком японцев и заяц осмелеет. Искусная — вследствие разгильдяйства в штабе командующего! Тут хвастаться нечем! Вы здесь себя покажите. И не только в ресторанах и дансингах, а на рейде. У Клюсса хорошо поставлена служба. Ночью каждую шлюпку окликают. Сама убедилась.
«Уже успела, — подумал Гедройц. — Какая женщина! Так это она была на «Патрокле».
— В последнем вы правы, баронесса, — подтвердил Нахабов. — Я и у них брал кое-какие заказы по ремонту механизмов. Старший механик с удовольствием предоставляет нам работу.
Все засмеялись.
— Очень мне нравится эта черная косточка из кондукторов, — заметил Хрептович.
— Кондукторы оказались самой стойкой прослойкой императорского флота: революция их не соблазнила, — заметил Гедройц, желая вступить в разговор.
Баронесса нетерпеливо дернула стройной ножкой:
— Чего нельзя сказать про благородных офицеров… Так вот, капитан второго ранга… — Она сделала ударение на слове «второго». — Приказ, подписанный адмиралом, у вас есть. Есть и письмо Меркулова. Юридический фундамент налицо. Были и деньги, но вы их промотали. Теперь дело опять поручено мне. Прошу доложить, как и когда вы намерены вступить в командование кораблем и сколько ещё это нам будет стоить?..
Хрептович молча чистил ногти.
— Чего же вы молчите?.. Я слушаю.
— Какая женщина! — не удержался Гедройц.
— А вы, лейтенант, не сидите тут в праздном восхищении, — повернулась к нему баронесса, гневно сверкнув глазами. — Ступайте и приведите сюда вашего нового знакомого. Он нам очень нужен, и на этот раз не как врач. Да поскорее, а то он закончит прием и уедет на корабль!
Гедройц засуетился, надел шляпу и поспешно вышел. «Она всё знает, со всеми подробностями, и о Полговском и обо мне!» — подумал он со стыдом и досадой, усаживаясь в коляску рикши.
— Болтлив он у вас, этот Гедройц! — сказала вслед баронесса. — Боюсь, что он по всему городу растрезвонит о ваших намерениях.