Митч буркнул, что устал и чтобы я не брала ничего в голову. «Я тебя люблю, – сказал он. – Ну все, пошел на работу». Я ответила, чтобы он не говорил так, будто искал повод встать из-за стола. Он спросил: «Так лучше было бы обойтись без „я тебя люблю“?»
Я ответила: «Нет, надо говорить „я тебя люблю“, когда любовь переполняет тебя так, что молчать просто нельзя. Лучше бы ты ушел сердитый на меня».
Митч сказал, что сердится не на меня, а на всю эту ситуацию. Ситуацию с детьми. Точнее, с их отсутствием.
Но все это заварилось из-за меня. Я так и сказала: «Ты же на меня сердишься».
«Ну хорошо, – ответил он. – Я сержусь на тебя. Но я тебя люблю. И мне нужно на работу. Пока-пока».
А потом я стала волноваться, что по дороге на работу он может попасть в аварию и я до конца жизни буду раскаиваться, что не сказала ему: «И я тебя люблю».
Я нарочно не стала принимать фолиевую кислоту после завтрака – назло нам обоим.
‹‹Бет – Дженнифер›› Когда ты начала принимать фолиевую кислоту?
‹‹Дженнифер – Бет›› После того, как в последний раз испугалась беременности. Казалось, это просто еще одна лишняя болячка. Как думаешь, мне позвонить Митчу, извиниться?
‹‹Бет – Дженнифер›› Да.
‹‹Дженнифер – Бет›› А я не хочу. Он первый начал.
‹‹Бет – Дженнифер›› Может, все твои страхи беременности начинают передаваться ему?
‹‹Дженнифер – Бет›› Передаются! Точно передаются. Я его не виню. Но просить прощения плохо умею, а когда пробую, все заканчивается еще хуже, чем начиналось. Скажу вот: «Прости», буду вся такая белая и пушистая, но когда получу свое прощение, обязательно скажу: «Но ты ведь первый начал».
‹‹Бет – Дженнифер›› Это просто ужасно, не делай так. Вот что сказала бы твоя мама.
‹‹Дженнифер – Бет›› Вот что моя мама говорила мне, наверное, миллион раз.
Я это унаследовала. Я генетически запрограммирована быть ужасной личностью.
Кстати, о маме… В прошлые выходные я имела глупость сказать ей, что мы с Митчем ссоримся насчет того, заводить ли детей. И она вздыхает… Ты ведь знаешь, как она вздыхает? Как будто воздушный шарик сдувается. Ну вот. Она вздыхает и говорит: «Вот так все и начинается. Ты лучше на себя посмотри».
Все – это, конечно, развод. Она уверена, что склонность к нему я унаследовала от нее вместе с торчащими вперед зубами и злыми извинениями. Она просто выжидает. Она как будто тыкает в мой брак зубочисткой: вот-вот, мол, и все!
И я промычала что-то вроде: «Правда, мама? Все начинается со ссор? Я-то думала, все началось с учителя, который у меня был в третьем классе».
Вот с этого и начался ее развод. Хотя можно утверждать, что развод моих родителей начался в день их скоропалительной женитьбы и роман отца с миссис Гренди был скорее симптомом, а не болезнью.
После этого едкого замечания мы с матерью поссорились, я наговорила ей всякого, а она мне ответила: «Говори, что тебе угодно, Дженнифер, но мы же прекрасно знаем, кто будет собирать осколки, когда все разлетится вдребезги».
Я гнула свое, а тут в комнату входит Митч и, не зная, из-за чего это все, заявляет: «Не нравится мне, как ты говоришь. Ведь это же твоя мать».
А я не могла ответить: «Она ведь думает, что ты от меня уйдешь, и в будущем разводе она заранее на твоей стороне». И я молча, хмуро на него смотрела.
В воскресенье мама снова позвонила и говорила так, как будто между нами совершенно ничего не случилось. Она просила меня свозить ее в торговый центр, настаивала, что купит мне в «Сирсе» красный свитер, за который я, наверное, заплачу в следующий раз, когда она не сумеет воспользоваться своей карточкой «Сирса».
‹‹Бет – Дженнифер›› Этот свитер на тебе сегодня? Ты его в «Сирсе» купила? Клевый!
‹‹Дженнифер – Бет›› Не отвлекай меня. Спасибо. Правда ведь клевый?
‹‹Бет – Дженнифер›› Чудачка твоя мама. Твой брак совсем не такой, как у нее. И жизнь совсем не такая, как у нее. В твоем возрасте она уже успела выйти замуж, развестись и остаться с десятилетней дочерью на руках.
‹‹Дженнифер – Бет›› Знаю, но моя мама имеет обыкновение видеть все с плохой стороны. Она все думает, что я поздно расцвела – своими руками разрушаю свою жизнь, а у нее не хватает терпения на это смотреть.
Я помню, мне было за восемнадцать – в этом возрасте у нее уже была я – и я все думала: «Ну вот… Дожила аж до девятнадцати лет и не забеременела». Как будто все дело в том, чтобы забеременеть. В девятнадцать я еще даже не целовалась.