Коулсон видел, что девушка его не слышит или же не хочет слышать. Она пристально вглядывалась в фотографии в её руках, перебирала их и снова и снова смотрела на чёткие изображения. Вот её покорёженная машина, вот круг на песке в виде странных символов. «Раз уж начал – иди до конца», - подумал агент и, немного откашлявшись, продолжил:
- Мы долго искали вас, и вот двадцать пятого числа, а это два дня до сегодня, вас нашли в пустыне на обочине. 647 миль с того места, откуда вы исчезли, - Коулсон как-то незначительно улыбнулся и встретился с растерянным взглядом собеседницы.
- Так где вы были эти несколько дней, мисс Моррис?
========== 17. Echo ==========
Сладкие мечты сделаны из этого…
Кто я такой, чтобы не соглашаться?
Marilyn Manson – Sweet Dreams
***
Тор с нескрываемым благоговением наблюдал очередной закат с балкона во дворце Одина. Его тяжёлый красный плащ равномерно покрывал могучую спину, и ветер, врывавшийся сюда, наверх, не беспокоил его. Сегодня небо над Асгардом показалось Тору чересчур красным, каким-то кровавым, и это навеяло на него тоску. А события последних дней не давали ему покоя и он сам себе дивился, что злился и негодовал из-за произошедшего. И он думал, как всё-таки тяжело понять людей, о том, насколько они мелочны и неблагодарны. Бог грома сжал кулаки: одна мысль о девчонке, которая так просто сбежала от них, ничего не сказав, не простившись даже, заставляла гнев и обиду внутри него бурлить с новой силой. Он помнил, с каким лицом в тот день он встретил Локи, и как тот рассказал про уговоры, чтобы девчонка осталась, говорил, что любит её, а она бросила его без всякого сожаления. Обида за брата и за себя самого в какой-то степени мучила Тора, и ему это не нравилось.
- О чём ты задумался? – он обернулся и увидел Локи, который не спеша подошёл к нему и встал рядом.
Тор не отвечал, лишь с тревогой смотрел на брата, пытаясь поймать его бесстрастный взгляд. Лицо Локи не выражало ничего, впрочем, как обычно. Прозрачные глаза были холодны и не слишком приветливы, но усталость на лице брата всё же выразилась в виде пары едва заметных морщинок на лбу. Локи, по-видимому, надоело ждать ответа, и он, раздражённо скривив губы, отвернулся от Тора, стал вглядываться в чернеющее небо на горизонте, в полупрозрачные линии розовых облаков, простирающихся вдаль.
- Не понимаю, как ты можешь быть таким спокойным, - Тор упёрся руками в перегородку и устремил взгляд туда же, куда смотрел сейчас Локи. Он быстро взглянул на младшего брата и почему-то решил, что не видит того, чего видит он.
- Не это должно тебя волновать, - принц вздохнул и стал разминать онемевшие от холодного ветра пальцы. – Через четыре дня коронация.
- Да, я знаю, но всё же… Не могу поверить, что так всё должно было закончиться.
Локи понял, на что намекал брат, и презрительно ухмыльнулся.
- Ничего не закончилось. Ты станешь царём, и это единственное, что должно заботить тебя.
Тор и не заметил язвительного тона брата, он громко выругался, что даже Локи не смог сдержать искренней улыбки. Громовержцу пришлось применить немало усилий, чтобы не повысить голос:
- Не в коронации всё дело, Локи, и ты это знаешь, - он резко схватил брата за плечо, повернул к себе лицом и заставил взглянуть на него. - Я не верю, что тебе всё равно. Я же вижу, она разбила тебе сердце, и если в этом ты боишься признаться, тогда ты просто глупец.
Бесстрастное до этого момента лицо принца покрылось испариной, он побледнел, хотя Тор знал, как сильно брат старался не показать минутной слабости.
- Нельзя разбить то, что уже разбито, разве не так?
- Ты снова о Сиф… Я думал, ты забыл об этом, - Тор хлопнул брата по плечу и постарался приободряюще улыбнуться. – Да брось же, Локи. Это было так давно.
- Ты первый начал это сейчас, - младший принц, наконец, избавился от своей угрюмости, но голос его был всё так же тих и бесстрастен. – Не понимаю, какую надежду я питал насчёт неё, насчёт смертной. Это было так глупо. Я уже ей поверил…
В его голосе было столько печали, столько тяжёлой грусти, что Тор не смог удержаться; нервно сглотнув, он обнял Локи за шею. Он даже почувствовал, как его кожа похолодела от одного этого прикосновения.
- Ты меня утешать пытаешься? Странно, - сверкнул взглядом Локи и улыбнулся, опустив глаза. – Не похоже на тебя, брат.
- Больше тебе такого шанса не представится, - Тор слегка дёрнул Локи за плечо и громко рассмеялся. – Я должен сделать ещё что-то?
- Да, если сможешь, - принц посмотрел ему в глаза и, кивнув, словно придя к какому-то выводу, тихо проговорил:
- Не вспоминай о ней. Никогда больше. Ни имени её не произноси, ни единого упоминания о ней не делай. Словно её и не было вовсе. Главное сейчас – это твоя коронация, церемония, и это всё, о чём мы должны думать.
Тор, конечно, знал, брату будет нелегко забыть всё, что было, но это была его просьба, и он бы не отказался облегчить Локи судьбу. Они оба ещё долго стояли и всматривались в горизонт. Наконец, Тор оставил брата, поняв, что тот не настроен больше разговаривать. Он ещё раз дружески хлопнул Локи по плечам, взяв с него обещание, что с ним всё будет хорошо, и ушёл, оставив его одного.
Если бы он только догадывался, какая вселенская злость, какая бушующая обида разыгралась внутри Локи в те мгновения. Как принц ни старался, он не мог унять эту травящую его душу бурю презрения и ярости. Он ловко скрывал её от семьи и друзей все эти дни, а в минуты одиночества, особенно ночами, вскипал и бесился, словно дикий зверь. Он вскакивал на постели, обливался холодным потом и, крепко сжимая голову руками, пытался выкинуть из головы один единственный образ, который не покидал его ни на минуту.
Чудесные зелёные глаза, манящие свое глубиной; сладкие губы, готовые дать столько наслаждения, что хотелось стонать и реветь; нежные, мягкие руки и такие же невероятные, жаркие прикосновения; а ещё едва слышимый шёпот… Соблазнительный, лёгкий голос звал его, обещая усмирить его страсть так, как только он этого захочет. И вот он снова видит её перед собой, желанную, проклятую, такую красивую, что Локи понимает: ничего во всей Вселенной несравнимо с ней. Он ищет её горячие губы и находит их, забирая сладкий и дикий поцелуй, вновь и вновь касаясь её бледной, мягкой кожи.
И вот наступает момент сходить с ума, кричать и плавиться от страсти, сплетясь телами… и она смеётся. Смеётся ему в лицо, презрительно и дерзко, и отталкивает. Локи просыпается, дрожа и хрипя, словно побывав на волосок от смерти, словно оказавшись в аду. Он сминает простыни руками, морщась, как от невыносимой боли, и прогоняет ненавистное видение прочь.
«Если я увижу её, если только представится такая возможность, она ответит за всё… Она будет страдать и мучиться так, как и представить себе этого не могла. Я заставлю её склониться, заставлю чувствовать себя побеждённой, и она будет умолять меня о пощаде. Тогда я вырву из её груди её мелочное сердце и буду слушать, как она, корчась от боли, издаёт последний вздох…»