“Мама?” - Вера без слов повторила вопрос своего брата.
Яков ладонью протер лицо, убирая следы сомнения в принятом решении. Его малыши нуждались в маме. Анне нужна была свобода. А он… Он справится.
- Петр Иванович, - Штольман отметил, как сдал любимый Анин дядюшка за последние сутки, каким грустным стал его взгляд, - Нежинская подстроила убийство человека. Анна арестована.
Яков вздохнул. Он не хотел ставить Миронова перед таким выбором, но одному ему не вытащить Анну.
- Вы готовы пойти против закона, чтобы её освободить?
- Разумеется, - кивнул Петр Иванович, не колеблясь ни секунды.
“Вот и я готов”.
Яков поманил к себе сына.
- Дмитрий, зови своего приятеля-хулигана. Павлик первый - помнишь такого?
Радостно взвизгнув, Дюк забормотал что-то про себя. Яков подхватил дочку, усадил ее на кучу листьев и осторожно прокатил вниз. Верочка запищала от восторга.
“Еще! Еще!” - улыбалась она во все четыре зуба, скользя по пушистой горке.
- Пап! - подбежал к Якову четырехлетка.
- Это маме! Завяжи! - в руке у Дюка был зажат снопик красных, солнечных, пятнистых кленовых звезд.
“Они ждут тебя, Анечка. Они стоят этого”, - Яков притянул к себе сына, усадил Верочку на колени и обнял свои сокровища.
“Они стоят чего угодно”.
…
Петр Иванович успел уже вздремнуть на скамейке, когда из кустов вышла важная призрачная дама и обратилась к мужчинам по-французски.
- Господа! Не подскажете, табарнак, как пройти в тюрьму? Очень надо одну упрямую дамочку вразумить, ключик вам в замочек!
- Шпалы им на реи! - заорал император, падая в песочницу с желтеющей березы.
- Рельсы им в грабли! Паровозный свисток в лопатку! Кто со мной подданную спасать?
Яков улыбнулся. Призрачные правители уже знали, что им предстоит.
…
Ночью Анна попыталась прилечь на мягкую постель, которую соорудил ей внезапно подобревший охранник, но сон не шел.
“Позвать Якова? Сейчас, наверное, можно…”
Вызвать дух Штольмана не получалось. Анна не знала, что Яков не спал полночи, бродя по коридорам гостиницы, вновь и вновь обдумывая свое решение.
“Я с тобой”, - повторяла Анна про себя последние слова мужа перед поцелуем.
“А что это значит? Что он обо мне думает? Ой, Ясь мой сокол, что тут можно придумать, кроме ожидания приговора, ты ведь на службе. Надо мне самой решать, как обменяться телами с Нежинской”.
Она погладила плоский живот.
“Как ты там, малыш? Не повезло тебе с родителями… Но ты же не виноват”.
Сон наконец сморил Анну. Снился ей Яков, почему-то в каске, Дюк с огромным букетом и крохотный малыш Нежинской, шепчущий “Мама хорошая…”
…
- Дмитрий, - строго погрозил внуку Петр Иванович, облачаясь поутру в новый костюм.
- Верочка останется с этой милой горничной. Ты охраняешь сестру.
Четырехлетка шмыгнул носом. Охранять сестру было неинтересно, а маму между тем еще не спасли. Дюк подождал, пока дедушка выйдет из номера. Старательно завязал на голове черный платок. Посмотрелся в зеркало.
- Никого не боюсь! - малыш сунул за пояс пистолет и проверил в карманах резиновые стрелки.
Садясь в пролетку, Петр Иванович не заметил юного пирата, а когда углядел его на пути в ближайшую мастерскую, было уже поздно возвращаться.
- Ну хулиган… - бормотал Миронов, поставив Дюка перед собой.
- И что с тобой делать? Не убегай далеко, малыш, некогда нам с твоим папой еще и тебя искать. Обещаешь?
- Обещаю! - младший Штольман серьезно кивнул дедушке.
…
Около десяти часов утра у полицейского управления на Тверской собрался народ. На площади, чуть поодаль от проезжей части и ближе к окнам строгого заведения, расхаживал ярко одетый мужчина в брюках клеш и красном платке, повязанном на голову на пиратский манер.
- Только один день перед отъездом в столицу! Бесплатное представление! Москвичи, бесплатно - это не даром! Это по результату! Довольные кидают копеечку, недовольные хлопают просто так! - чушь, которую не умолкая ни на секунду, выдавал Петр Иванович, оказывала просто-таки магическое воздействие на младших полицейских чинов.
Все новые и новые служители порядка вываливали из управления, толпясь вокруг подтащенного добровольцами стола. Разумеется, не Петр Иванович собственной помятой персоной привлекал прохожих и служивых. Главной изюминкой представления была румяная, пышная женщина необыкновенной красоты, взобравшаяся на стол.
- Моя помощница, к сожалению, не говорит по-русски, - Миронов оттеснил ретивого юнца, жаждущего заглянуть в декольте к помощнице.
- А по-каковски она балакает, клоун? - выкрикнул из первого ряда смешливый городовой в новенькой форме.
- Неужта на хранцузском? Шерше ля фам! - блеснул он познаниями.
- Шерше ле мерд, табарнак! - отчетливо проартикулировала королева полными губами.
- Во дает! - знаток французского узнал первое слово.
Петр Иванович с помощью городового опрокинул стол на бок и церемонно протянул руку к помощнице.
- Любовь моя, встаньте в центр!
- Внимание, Москва! - Миронов достал из-за голенища франтоватых сапог четыре ножа.
- Моя дама - не из пугливых! Полюбуйтесь, как она даже не вздрогнет, когда я всажу нож в дюйме от её бедра!
- Ой да нашел, чем удивить! Я вот ей меж ног попаду, и спорим, не промолчит! - поддал жару тот же весельчак.
Полицейские заржали.
Павел Петрович, наблюдавший за сценой с портика, нахмурился.
- Нагайку вам в гузно, мерины московские… Ща как кариатиду уроню, сами меж ножек окажетесь, гипс вам в пасть!
- Полли, голубь мой в рубашечке, - проявленная Дюком Марья Антоновна наслаждалась океаном мужского внимания.
- Я сегодня красивая?
Фыркнув, самодержец послал ей воздушный поцелуй.
- Марьюшка, не гляди на этих коней стреноженных, я ревную. И да, ты лучше всех, век моря не видать!
Петр Иванович отошел от стола на десять шагов, взвесил на руке нож, прицелился. Метнул. Черенок задрожал в полудюйме от рюш синей юбки. Толпа захлопала.
- А в букли попадешь? Ставлю полтинник, черт в платочке, что твоя дама дернется! - потянулся за мелочью агент в штатском.
…
На заднем дворе управления широкоплечий мужчина в пыльной робе и тяжелых башмаках подошел к сарайчику в центре. Задумчиво пнул его ногой. Занес для удара принесенный с собой ломик.
- Эй, любезный, ты что-то рано! - подошел к нему унтер-офицер.
- Дык, барин, раньше сядешь… - философски пробормотал строитель низким голосом, сдвигая с головы каску.