«Стой, подопечная! Ты что!!!»
В тот же миг на незанавешенном окне гостиной появилась яркая, будто неоновая надпись: «ЗОВИ ЕГО».
…
Прочитав сияющий призыв, Анна вздрогнула и смежила веки, а когда открыла, надписи уже не было. Вдруг ей показалось, что широкая ладонь в ее руке чуть сжалась. Анна склонилась над мужем.
- Яков! Яков, очнись! Пожалуйста!
«Боже, помоги мне… Яков… Дух Якова, вернись! Вернись ко мне, прошу!»
Нежинская выбралась из угла гостиной и дрожащим голосом спросила: - Анна Викторовна, Яков же не умер?
Не отвечая, Анна смотрела куда-то вглубь себя. Ладонь мужа была неподвижна, а дух Штольмана не отзывался, как бы отчаянно Анна его не звала.
- Может, доктора позвать? – подойдя к распростертому на полу телу, Нина опустилась на колени и протянула руку.
«Я не желала тебе зла, Якоб. Я просто хотела быть с тобой. Разве это плохо?»
- Уйдите! - взгляд Анны хлестнул Нежинскую, будто плетью.
Убедившись, что Штольман жив, Нина распрямилась с независимым видом.
«Нам ведь совсем чуть-чуть осталось подождать, и ты снова пришел бы ко мне… И как только она смогла вернуться?»
- Разумеется, я не могу здесь более оставаться. Когда Яков очнется, передайте, что я желаю ему крепкого здоровья.
«Убийство мужа? Это что, Смоляков преставился? Радость-то какая… А почему Якоб обвинил меня, неужто…» - теперь все мысли Нины, оправившейся от визита Тени, были заняты собственной безопасностью.
Павел Первый, оставив супругу на чердаке квохтать над крохотным приведенышем, вернулся в гостиную и очень удивился произошедшим там переменам.
- Темно… Один спит, другая в слезах… Только на минуту отлучился…
- Подданная, ты что?
Анна ничего не ответила, и император хмыкнул.
- Ну как знаешь. Не рыдай долго, а то муженек рассердится.
Заинтересовавшись странным поведением хрупкой женщины, которая, не замечая призрака, быстро шла к выходу, Павел Петрович поплыл чуть сзади.
- О! Это же дамочка, уморившая ребенка! Дорогуша, может, чаю со мной выпьешь?
Самодержец позвенел расставленными на столе чашками.
- Эй, горе-мамаша! Куда намылилась?
Нежинская вышла в холл и повертелась перед едва различимым отражением в зеркале.
«Наверняка толстая стала… Ладно, потом разберусь, сейчас бежать надо. Деньги нужны. Заехать в особняк на Садовой? И почему вы, госпожа Штольман, за меня в тюрьму не отправились, не понимаю…»
- Тюк-тюк! Кто в домике живет? – император подобрался ближе и уронил большой фарфоровый молочник.
Фарфор разлетелся на мелкие куски. Нина упала на пол, громко стукнувшись головой о паркет.
- Во! – самодержец подплыл ближе и удовлетворенно оглядел Нежинскую.
- Уснула, рыбка золотая, пузырь тебе в жабры. Вот и славненько. Куда бы тебя запихать…
…
Не успевший еще заснуть Дюк встрепенулся в своей кроватке.
- Павлик? Давай поиграем!
Павел Петрович кувырнулся, взвихрил мальчишечьи штаны и рубашонки и набросил на голову Дюка самые темные.
- Эт-та мы завсегда! Давай, герцог Штольман, одевайся без нянек, большой уже.
- Будем кого-то спасать?
- Не. Наоборот, - хихикнул император.
- Разбуди вашего охранника, пусть найдет пролетку, а еще лучше - закрытый экипаж. Нужно одну очень плохую тетю сдать обратно.
- Мама сказала, что если баловаться, надо ее спросить! – одевшись, Дюк запихал шнурки ботиночек в носки, достал свой игрушечный пистолет и ринулся к лестнице.
- Табарна-ак…
Догнав малыша в холле, Павел поднял его в воздух и повернул к людской.
- Некогда, граф, клянусь своей табакеркой, да и мама твоя другим занята. Это срочно-срочно-срочно!
…
- Ясь! – уже кричала Анна, изо всех сил толкая мужа в грудь.
- Яков, очнись! Услышь меня! Где ты?
Надежда в ней вновь сменилась отчаянием.
- Он же сказал, заперт за семью замками… Ясь, где же ты? Как тебя найти?
На стекле загорелась надпись: «ВЕРА».
- Вера? Во что? Во что мне надо верить? Ему же больно! - Анна зарыдала, осознав, где сейчас находится дух Штольмана.
«ВЕРОЧКА», - поправились буквы.
Анна вскочила с пола и прикусила костяшки пальцев.
- Верочка. Зайка моя, ты же всегда знаешь, где папа…
Она заметалась по гостиной, но запнулась, упала на диван и лихорадочно забормотала: - Одеться. Ехать в отель. А Якова здесь оставить? Нет, глупости, Верочка же не говорит еще. Ой, ягодка моя… ты же сейчас спишь…
«Можно ли вызвать тебя, доченька, ты же такая маленькая? Я не хочу выбирать между тобой и Ясем…»
«НЕ БОЙСЯ», - мигнуло на окне.
- Дух моей Веры, приди, - прошептала Анна, и тотчас же на ее руках оказалась сонная малышка, одетая в длинную рубашечку.
Верочка открыла глаза и улыбнулась.
- Мама!
Она замолчала, будто пытаясь что-то понять, а затем скривила ротик и отчаянно заревела.
- Ягодка, ты что плачешь? – Анна утерла собственные слезы.
- Па-па-па! Больно! Там!
- Где там, ягодка? – Анна прижала дочку к себе, но руки прошли сквозь призрачное тельце и хлопнули о грудь.
«Мне надо туда… Но как?» - оглядев гостиную, Анна взяла со стола красивый и тяжелый камень, который Штольман иногда использовал как пресс-папье. Вернулась к дивану. Занесла камень над виском.
На стекле заполыхало: «НЕЛЬЗЯ!»
Она заколебалась.
«Яков сказал, это трудно, можно не угадать. Значит, надо сразу сильно. А дети?»
Влетевший в гостиную император вырвал булыжник из ее руки и исчез в холле, откуда затем послышался глухой удар и бормотание: - Вот же, гранит тебе в памятник, неугомонная какая…
У Анны не было времени отвлекаться на шалости призрака.
«Самоубийство тоже грех. А как по-другому? И спросить некого…»
Она моргнула, увидев ответ:
«ТВОЙ ДУХ СИЛЕН».
Анна завороженно смотрела, как буквы на окне переливаются всеми цветами радуги, и внезапно ее осенило. Подбежав к мужу, она приникла к его груди, поцеловала в прохладные губы.
- Ясь, я скоро. Потерпи, пожалуйста, у меня получится.
Затем она постаралась сосредоточиться.
«Мне не нужна ничья помощь. Я могу это сделать…»
Но выйти из тела не получалось. Мешал шум в холле, мешало собственное тяжелое дыхание. Даже собственные мысли мешали.
- Мама, пойдем! Папе плохо! - по щечкам малышки катились бесплотные слезы.
Анна закрыла глаза и попробовала еще раз.
«Вот здесь болело. Это значит, что…», - она положила ладони на солнечное сплетение.