«Нежинская! Разумеется, они ей понравились!» - вцепившись в ворот, Анна дернула ткань.
Пуговки посыпались на пол.
- Что случилось?
Анна соскочила с постели, содрала с себя пеньюар, бросила на пол. Оставшись в одной сорочке, она оглядела себя и едва не расплакалась.
- Она все испачкала! Я грязная!
Штольман обнял ее и успокаивающе пробормотал: - Анечка, ну какая ты грязная? Нина наверняка замордовала тут всех своими водными процедурами… - он едва не хлопнул себя по губам, видя, как сжалась Анна при упоминании этого имени.
- Пусти, - засердилась Анна, отталкивая его руки.
- Я не могу так. Мне надо сначала… смыть ее с себя. Пусти, Яков!
Он вздохнул.
- Хорошо. Только не беги сейчас, подожди здесь. Я приготовлю тебе ванну.
Ощущая босыми ногами прохладу навощенного пола, Анна отвернулась к кровати и стукнула кулаком в подушку.
…
Через несколько минут Штольман вернулся. Вся постель была распотрошена, наволочки и простыни сняты. Сама Анна стояла у раскрытой дверцы шкафа, придирчиво принюхиваясь к каждому предмету одежды, а на полу росла кучка забракованного ею белья.
- Все выкину! Все! - с отвращением бормотала она, отбрасывая белую блузку.
- Мебель сменить? - улыбнулся Штольман, заметив залитую свечным воском тумбочку.
С сердитым фырканьем Анна захлопнула дверцу и босиком выбежала из спальни. Добежав до ванной комнаты, она замерла на пороге. Сделала шаг назад, уперлась спиной в шедшего следом мужа.
- Яков… Что это?
Он пощекотал ее затылок губами.
- Ванная.
Штольман отнюдь не был декоратором, поэтому свечи были расставлены не красиво, а безопасно. Пушистые полотенца были брошены прямо на пол, образуя мягкую дорожку. От глубокой фарфоровой ванны подымался пар, а воды даже не было видно – головки астр, георгинов и каких-то красных ромашек, название которых Анна забыла, создали на поверхности переливающийся всеми красками осени восхитительный узор.
Она тронула махровый ковер, качнувшийся под ее ладонью.
- Когда ты успел?
Анна взглянула на мужа. Нежная улыбка на его лице растопила навеянный сном страх и раздражение от бесцеремонности Нежинской.
- Ясь… Так красиво…
- Это ты красивая. Извини, милая, я немного разорил наши клумбы, - он протянул руку к ее волосам и вставил мелкий цветочек в прядь.
Анна вздохнула. В затуманенном паром зеркале ничего не было видно.
«И хорошо, а то мне кажется, что там Нежинская…»
Она чуть отодвинулась. Приподняла подол длинной ночной рубашки. Спустила панталоны, отбросив шелк босой ногой. Скрестила руки, ухватила ткань пальцами, потянула через голову.
Яков вдохнул и забыл выдохнуть. Он так давно не видел Анну обнаженной, что сейчас замер, жадно глядя на открывающийся вид.
Белое кружево упало на полотенца.
Заголившись, Анна пробормотала: - Пожалуйста, не трогай меня пока. Я хочу к тебе чистой…
Непонятный звук за спиной удивил Анну, и она обернулась.
Штольман стоял у двери, потирая рукой затылок - чтобы не схватить жену в объятия, он сделал неловкий шаг назад и ударился о закрытую дверь. Глаза его сверкали, грудь неровно вздымалась.
- Я быстро, - Анна поставила одно колено на бортик ванны, изогнулась, чтобы опереться о стенку.
Что-то прохрипев, Яков откашлялся.
- Не надо быстро, милая.
Взгляд его будто приклеился к роскошным бедрам жены.
- Ты очень красивая. Пожалуйста, постой так еще немного.
Не послушавшись, Анна ступила одной ногой в воду и покачнулась.
- Ой! - она вытянула руку для равновесия и схватилась за поданную широкую ладонь.
- Я нечаянно…
- Держу тебя.
Опираясь о руку мужа, постанывая от удовольствия, Анна медленно опускалась в ванну, и бедра ее, белый живот и плечи постепенно скрывались под ковром из цветочных головок.
Штольман зачем-то обтер ладонь о брюки.
- Не горячо?
Анна с наслаждением растянулась в горячей воде. Приподняла стопы, пошевелила пальчиками. Выгнулась так, что намокшие венчики астр обласкали груди и соскользнули, заключив их в бело-розовые ожерелья.
Покачав головой, Анна тихо прошептала: - Нет…
Укрытая цветочной пеной, она огладила себя ладонями везде, где только смогла, смывая запах противных духов и Нежинской. Запрокидывая голову, прополоскала волосы, распутывая их пальцами.
Яков смотрел, не отрываясь. Лицо Анны раскраснелось, расслабилось, горькая складка ушла. Внезапно Штольману стало душно, и он расстегнул верхние пуговицы на рубашке.
В ладонь Анны попал вихрастый темно-красный цветочек. Она поднесла его к лицу, вдохнула пряный аромат.
- Бархатец…
Она провела мягкой щеточкой по шее.
Сглотнув, Яков протянул руку.
- Позволь мне.
Бережно, почти не касаясь, он обвел лепестками тонкие косточки ключиц, прошелся по плечам. Обмакнул ладонь в кипенные венчики у грудей. Анна вновь выгнулась, подставляя белые полушария под ласковые пальцы.
- Подними бедра, - потребовал он хрипло.
Горячая вода и горящий взгляд мужа сделали свое дело. Анна почувствовала себя чистой. Взметнув волны цветов, она одним неуловимым движением перевернулась в ванной, встала на фарфоровое дно коленями, оперлась костяшками пальцев.
У Штольмана вновь пресеклось дыхание.
Мокрые лепестки на полных розовых ягодицах, тонкая талия. Касающиеся цветов груди. Длинные волосы, плавающие в воде, будто водоросли вокруг русалки.
Он молниеносно избавился от рубашки, рванул пуговицы на поясе брюк, но Анна нетерпеливо плеснула бедрами, и он замер.
- Ясь, потри спину, пожалуйста…
«Спину. Потереть. Это надо руку поднести и… Руку, Штольман…» - он уже взмок так, будто сам купался в этой горячей воде, а конца его пытке видно не было.
Зачерпнув в ладонь красно-желтые лепестки, он провел ими по розовой коже. Анна изогнулась под его движением, расставила колени шире, раскрыла бедра. Яков сжал кулак, из которого закапала вода.
- Вот здесь еще, - хихикая про себя, Анна выпятила попку.
«Здесь», - мысли длиннее Штольману уже не удавались.
Поймав пушистый венчик, Яков провел им меж бедер Анны, и она тихонько вскрикнула. Он огладил длинными пальцами нежную кожу там, где расходились ее бедра. Пощекотал цветком по темным волосам. Нажал сильнее. Бедра ее внезапно сжались вокруг его руки, вода выплеснулась на пол. Анна ахнула и закачалась на его пальцах.