— А, да. Было дело. Нашли тут сюрприз в доках Обата.
— А где сейчас наши граждане? — волнуясь и словно сдерживаясь, чтобы не кланяться спросил собеседник. — Так у нас на яхте. В хороших условиях. Давайте вас проводят, вы с ними пообщаетесь, заверите, что уже пробиваете билеты и прочую словесную валерьянку им накапаете, а потом продолжил разговор.
— Конечно. Конечно, — закивали они оба синхронно. Хотя по глазам видел, что такое валерьянка для них женская версия «Валеры». Тем не мнее поклонились и вышли. Какие-то зашуганные сильно.
Пока ждал, в каюту вошла Ксюха.
— Чего?
— В общем, в семье раздрай из-за тебя. Дед жестко против, отец полярно «ЗА». Просто новости разные идут до них. Я им объяснила, как все на самом деле.
— Угу.
— Прилетит мой троюродный брат, как представитель «оппозиции» типа, всё посмотрит, а затем уже ещё механиков пришлют. Спрашивали не хочешь ли ты еще пару малых шагачей купить. Зависли на продаже.
— Нет у меня под них пилотов. Если с пилотами пусть высылают. Никогда не лишние.
— Хорошо.
Как раз вернулись японцы.
— Господин Ен, мы полны праведного гнева, — решительно заявил тот, что старше. При этом в его извиняющейся и заискивающей манере выглядело странно.
— Вы секретари, что ли? — дошло до меня.
Раскрывший было рот гость, захлопнул его.
— Да господин. Прошу прощения, — опять согнулся он в поклоне.
— За что? — вскинул я брови.
— Ну не уважают меня, так что даже настоящего дипломата выслать не могут. Чего теперь, — пожал плечами.
— Не смог больше никто в представительстве, — поклонился молодой. — А задерживать больше нельзя было. Наоборот, как лучше хотели.
— Ясно. Ладно. Забейте.
— Мы вынесем дело на суд общественности. Устроим скандал. Обата поплатятся! — смешно вздернул кулак старик.
— Не-не-не, — покачал я головой. — Какой в этом смысл? К моменту, когда общественная волна поднимется, а машина правосудия выйдет на нужные обороты, клан Обата перестанет существовать, — тут я несколько лукавил, так как мыслил все же ветками событий, и было множество вариантов, при которых род продолжить жить. Хотя бы в роли декоративных пленников Вотанабэ Таро. Эдакое живое знамя поверженного противника, что воздвигнут на Хоккайдо. — Давайте лучше сделаем все по моему.
— Что вы предлагает?
— Не будем поднимать шумиху. Замнем дело, стрясем с Обата компенсацию, все-таки женщинам как-то потом жить надо. Взамен у меня появиться рычаг воздействия на клан, который поможет его же и уничтожить, ну и повод с ними встретиться, кстати.
А тот как-то некрасиво даже, не видел их в глаза ни разу.
На том и порешали. Обсудили мелкие нюансы и горе-дипломатов выпроводили.
— Неждана, я к Заливскому в гости пойду. Отзвонись ему, предупреди.
— Хорошо, — кивнула она, развернулась, я не удержался и шлепнул её по попе.
Ах как приятно. Никогда не надоест. Девушка озорно стрельнула глазками и скрылась.
Безымяныш понимал, что на кону сейчас стоит не победа в поединке, а то, что скажут улицы. Все кроме Пса попрятались и издали наблюдали, Собакен же стоят не так далеко, готовый в любой момент прийти на помощь, если это потребуется. Кто победит, тот и склонит на свою сторону улицы.
Глиняный гигант устремился к Безымянышу, оставляя шлейф жирной, маслянистой грязи.
— Ну и мерзость! — сплюнул японец и отсек твари ноги, ветряной косой.
Монстр уменьшился на пару метров, но тут грязь снова впиталась, и ноги отрасли.
«Похоже, надо бить в сердце гиганта, в Сяо». — пронеслась мысль.
Безымяныш воздел кулак и опустил его на другую ладонь, под углом с небес рухнул такой поток воздуха, что опрокинул монстра, заодно снеся все лавочки, содрав листву с деревьев и уронив бетонные плиты близкой стройки.
Тварь попыталась подняться, но Безымяныш уже спустил свои фирменную технику — девять вихрей, что гонялись за Джи-А в день их знакомства. Они накинулись как свора диких псов, откусывали кусок грязи и уносили его прочь.
Безымяныш начал комбинировать серпы с торнадо, первая техника отрезала кусок глины, вторая уволакивала подальше. Сяо прятался где-то внутри и продолжал наращивать плоть монстра, так что со стороны все усилия выглядели напрасными, но бастард Обата прошел через множество спаррингов и знал, началась битва выносливостей, а у него запас сил точно больше.
Пёс многое повидал. Однажды об него целый вечер тушили окурки, но он и звука не издал, подрабатывая живой пепельницей. Взамен его обучили технике, благодаря которой парень потом ни раз выбирался из опасных передряг.