— Вызывай сюда.
Парни прибыли. Встали по стойке смирно.
— Расслабьтесь, — сказал я. — Задача следующая. Есть некоторые договоренности с одним важным человеком, сильно влиятельным в кулуарной политике города. Вы отправляетесь на миссию под прикрытием. Справитесь?
— Постараемся!
— Так точно.
— Вот и смотрите, здесь адреса, — я протянул им листок. — Поедите одни, без прикрытия. Думайте сами, как лучше, вместе пойдете или по одному. Обойти надо все адреса и добыть информацию. Вам придется сильно постараться.
Парни решительно покивали.
— Я понимаю, задача не простая. Но вы на морально волевых должны тянуть! Не уронить, так сказать, честь, нашего подразделения. Действовать придется в полном обмундировании в условиях потенциальной бактериологически опасной среды.
— А что за информацию то собрать надо? — уточнил Петька.
— Как сотрудницы данных заведений отзываются о происходящих событиях. И в нашу ли пользу.
— А что за заведения?
— Бордели!
Отправив пару на такую опасную миссию, я оглядел офигевший совет.
— Так мы тоже неплохо трудились, — обиженно проговорил Сан Саныч.
— Не могу рисковать столь ценным кадром, — серьезно проговорил я, и все заржали.
Дежурно покидав еще пару шуток дождался, когда все успокоятся и спросил:
— Кто у нас тут поязыкастей есть?
— Да кто угодно, — пожала плечами Джи-А.
— Надо чтобы на трех языках говорил, — пояснил я.
— Сундук? — напомнила помощница. — Либо Неждана.
— Точно. Сундук.
— Вот ему отделение в усиление и баржу с тачками Обата надо распродать. Прям так и дайте объявление большими буквами. «Ворованные машины Обата, дешево».
— А баржу? — спросил Маслов.
— Баржу оставь пока. Вдруг пригодится. Затаримся чем-нибудь, когда обратно поплывем. Кстати, надо прикинуть список товаров и начать закупаться уже сейчас, чтобы порожняком не ехать потом. Так, с этим решили. Что еще на повестке дня?
— Сегодня забрали еще двух пленных японок, у которых проблемы с документами были, — сказал Лёха Малый. — Так что остались только три, которые уже как бы прижились.
— В смысле прижились?
— Ну по кухне там шуршат туда-сюда. Им возвращаться особо некуда, а здесь у них уже ухажеры, спрашивают, могут ли остаться.
— Ох уж этот эффект «белого рыцаря», верхом на шагоходе, — хохотнул я. — По базе их пробейте, домой пусть скатаются, если есть желание, потом недельку им утрясти все дела и на Муиндо ближайшим рейсом, тут им делать нечего.
— Понял.
Далее я поехал в тюрьму Паков. Требовалось поболтать с пленниками.
— Условия у вас, конечно, царские, госпожа Сигура, — сказал я, входя в камеру с Касуми.
— Вы! — она вскочила, сжав кулачки.
— Я, — не стал отпираться. — Пообщаемся?
— Я ничего вам не скажу.
— Не будьте так категоричны, пока не начались пытки, — максимально спокойно и вежливо вещал я учительским тонов. — Я, вообще, считаю их ужасным атавизмом, мне кажется, можно переступить это ненужное действие, и вы мне просто все расскажете. Все в выигрыше.
Она так и стояла ничего не ответив.
— Что ж, — я поджал губы. — Тогда нырнем в средневековье, — пожал я плечами, закатывая столик с пыточными инструментами и большой «икс» на колёсиках, чтобы фиксировать жертву.
— Стойте, — сказала она. — Я ничего особо не знаю, в этом нет смысла. Девушка попятилась к стене.
Я достал телефон и набрал её отцу.
— Добрый день, Сигура-сан. У нас небольшое недопонимание с вашей дочерью. Хочу с ней поговорить, а она запирается, как решать будем. Есть два варианта, классический, где мы вырвем ответы силой и современный, где вы просто прикажете ей выдать всё, что она знает. Уж слово главы клана, тем более родного отца она выполнит, я полагаю.
Я смотрел на её расширившиеся глаза и протянул трубку.
— Да, — ответила она. — Да. Всё хорошо. Не переживай. Кормят. Кровать удобная. Книги есть. Хорошо. Я все скажу.
Я забрал телефон и отключился.
— Вот видите, госпожа Сигура. Можно же даже в клановой войне вести себя цивилизованно.
Я отвернулся, чтобы выкатить столик, но в этот момент, она схватила скальпель и ударила. Я перехватил руку, отвел в сторону и сжал до боли, призывая выпустить инструмент. Оружие со звоном упало. Девушка отшагнула, держась за пульсирующую болью руку.
— А теперь поднимите, — все так же безупречно вежливо попросил я. Какое-то время она стояла, злобно глядя на меня, но потом все же нагнулась и подрагивающими руками положила скальпель на поднос. — Благоразумие вам к лицу.