Немного у него должно быть сил осталось. Надо его выбесить, еще немного заставить поработать, и тогда провести атаку самому.
— Ты хоть понимаешь, насколько глупо было воспитывать самых слабых потомков и пытаться убить самого сильного? — закричал Безымяныш.
Сотни земляных копий взметнулись в небо и полетели в него. Он отпрыгивал, ставил щиты, уклонялся и уходил «ветряной дорогой». Не планировал ей пользоваться часто, но Миура чуть ли не зубами скрежетал от гнева, слишком уж играючи выглядел уход из-под атаки с её применением, так что парень решил её применять.
— Рёто и Сяо были официальными наследниками, — продолжил юный табурщик издеваться над отцом. — Но они бастарды по силе крови, отбросы, а я хоть и ублюдок по происхождению — истинный Обата по мощи.
Разломы земли гнались за ним, но он ловко перепрыгивал и уходил. А потом почва исчезла разом в радиусе пятидесяти метров. Но парень не рухнул, а лишь отлетел на крыльях ветра. Чем еще больше выбесил и без того разъяренного родителя.
— Мне стыдно, что ты мой отец. Мне горестно, во что превратился клан. Но ничего. Я верну ему сначала доброе имя. А потом славу и величие. Но ты всего этого уже не увидишь!
Два ветряных серпа срубили старую подстанцию, опрокидывая её на Миуру.
Он поймал её земляными подпорками. Безымяныш подрезал два столба, но их перехватили колонны из прессованного грунта, тогда японец подрубил два исполинских дерева. Зеленые гиганты с треском падали на Миуру. Их он принял на доспех, а потом опустился под землю.
Безымяныш предсказал, где он вынырнет и еще до того, как отец выскочил из земли, подготовил торнадо, и как только Миура показался на поверхности, его выдернуло вверх будто штопором.
Воздушный вихрь был такой силы, что земляные техники не могли к нему пробиться. Он не ширился, как всегда бывало, а ускорялся будто центрифуга. Гул стоял невероятный.
Безымяныша и самого потянуло вперед, хоть он и стоял в сотне шагов. Давление, создаваемое в воронке, давило на уши.
Всё это время облака тяжелели. Черная туча будто древний хтонический бог спускалась ближе к земле. Молния обрушилась в торнадо словно гнев небес.
Сплошной искрящий светящийся вихрь ослепил и самого Безымяныша.
А когда техника развеялась, к его ногам выбросило Миуру.
Едва отросшие волоски вырвало от давления, и по всему телу остались мелкие красные точки. Глаза были выпучены, чуть не выскочив из орбит. Из носа и ушей шла кровь. Плечи, локти, кисти и пальцы были вывернуты в обратную сторону.
В глазах Миуры застыло неверие. Гарант клана, так его звали. Развеялась вся слава, приобретенная в смертельных схватках. Развеялась по ветру.
Он сплюнул кровью, попытался подняться, но смог лишь сесть на колени.
В руках Безымяныша соткалась молниевая катана.
— Хоть в последний миг не будь ублюдком, скажи, что должен. Войди в хроники рода достойно принявшим смерть.
Миура устало кивнул.
— Я признаю твоё лидерство по праву сильного, — прохрипел он. Если бы умел плакать, наверное, заревел бы от бессилия, но вместо этого мужчина лишь запрокинул голову и зарычал.
Трескучая катана поднялась вверх. Счет контроля техники шел на секунды. Безымяныш нарушил правило и истратился в ультимативном навыке почти полностью, чуть снова не шагнув за грань утраты дара. Но так было надо.
— Я как лидер клана признаю тебя дерьмовым отцом и оступившимся предводителем. Приговариваю к смерти. Во имя моего господина. И во имя…
— Такеши Обата-Асакура! — проговорил Арс.
— И во имя клана! — дополнил Такеши, опуская меч.
Глава 25
— Стойте, — прохрипел Миура. — По глазам было видно, что прочувствовал страх смерти, но не затрясся и не стал молить о пощаде. — Вы должны еще кое-что знать…
— Говори, — кивнул Такеши, не ослабляя бдительности.
— Джуны не погибли. У них была дочь и… — он закашлялся, не смог договорить и потерял сознание.
— Ну твою ж медь! — выругался я. — Вливать силу в него не буду.
— Как вы там говорили, — усмехнулся Безымяныш. — На клифхенгере оборвал.
— Ага.
Как только Миура сдался, звуки битвы стихли, и я побежал туда, ученик остался стеречь отца. Видно было, что даже ходьба далась бы ему с трудом.
— Тетушка мертва? — спросил он по связи.
— Да куда там, — сдерживая ругательство, процедил я. — Её даже исполинский памятник не убил. Я обошел его смотрю, Сатоми по колено в почву вошла, поймала эдакую махину у самой земли своими черными щупальцами. Держит. Руки, ноги трясутся. Я импульсом подлетел, выдергивая её из-под пресса, упали, прокатились и успел подавитель врубить.