Я прожал вторую слабину большими пальцами, что означало выпуск полного пакета, и все плечевые ракеты покинули гнезда, настигая Гореслава. Когда дым рассеялся, я снова выжал гашетку, опустошая остатки боезапаса. Макарова даже откатом не задело, два десятка взрывов, это то, что он держит спокойно.
— Сан Саныч, ответь, — в суматохе, я даже забыл позывной нашего стрелкового табурщика.
— На связи! — заорал он сквозь шум побоища. — Твою мать! Машине ноги отсекло!
— Твои-то на месте?
— Да.
— Руки работают?
— Да.
— Веду цель на тебя.
— Встречаю.
Я всех заставил шагнуть за пределы. Для мужика за шестьдесят освоить новую технику было непросто, но он справился.
Я пустил шагач в разгон. Умудрился развернуть его боком, уходя от рухнувшего с неба огромного кристалла. Я подпрыгнул, врубая движки. Разлившаяся впереди кислотная лужа не смогла меня остановить.
Прямой залп оранжевых шипов крошил броню, её гнуло, стекло отлетело от удара янтарного кулака.
Я соткал в стальной ладоне огромный световой меч и ударил им со всей силы.
Макарова швырнуло в сторону Сан Саныча. Его безногий шагач притворялся мертвым, но потом одна из лап машины стиснулась на корпусе Гореслава, а вторая уперла дула пулемётов ему в лоб.
— Ультуй! — заорал я в эфир не в силах сдержать волнение.
Артефактные пули, заряженные на максимум силой стрелкового табура третьего ранга в упор били по Макарову. Он содрогался всем телом от каждого попадания, но когда лента опустела оранжевый жгут отхватил обе руки шагача.
«Живучий ублюдок!» — успел подумать я, прежде чем, янтарная змейка не ринулась в мою сторону, она с безумной скоростью оплела машину, и исчезла. Я не понял, что произошло, пока машина просто не развалилась в тех местах, где техника её коснулась. Я оказался погребён под грудой обломков.
Произошедшее дальше отложилось в памяти чередой слайдов. Все вокруг расчертил лез оранжевых кристаллов, они пробили все, что могли пробить, крошились и испускали газ, а еще жгли доспех, если к ним просто прикоснуться.
Я пытался подняться, но не получалось не задевать их, они еще и норовили завалиться на тебя. Я бежал по ним, словно по битому стеклу, чувствуя, как отдаётся каждый шаг на личной защите.
Затем они начали лопаться и разлетаться ядовитой шрапнелью. Я понял, что просто сдохну здесь, если что-нибудь не придумаю.
Я взорвался, выплескивая плазму, и отбрасывая всю ядовитую дрянь, а когда огляделся понял, что всё зря по округе расползался оранжевый туман.
Макаров ухмылялся.
Я задержал дыхание и двинулся в его сторону, но уже хапнул яда, картинка немного начала шататься. Янтарные мечи соткались в воздухе и ринулись на меня.
Я разбивал их, не прекращая идти к цели. Одновременно с этим запустил процесс собственного исцеления. И тут Гореслав взмахнул рукой. Из земли стали распускаться огромные кристальные россыпи, они бы просто зажали меня, не дав пройти.
Я ушел в ускорение и даже в нём мне приходилось бежать, чтобы успеть проскользнуть между ними.
Мой кулак вошел в подбородок противника, отправляя его в полёт на добрых тридцать метров.
Откуда-то прилетела молния, запуская карусель.
Нанести ещё один удар не получилось. Янтарная стена укрыла Макарова, а потом начала падать на меня, я отскочил, но она превратилась в кислоту, заливая всё вокруг. Кони, самолёты, машинки и бегемоты, все части карусели начали плавиться в ней.
Доспех жалобно ударил по нервам. Я использовал импульс, но жидкость тут же обернулась ядовитым паром, который я невольно вдохнул. Все тело свело судорогой, и из маневра я вышел, просто прокатившись по асфальту. Снова волна исцеления, и я встаю, удивляя Макарова.
Все внутри жжет огнём. Не долго я так протяну.
Он лишь скалится, и что-то начинает формироваться за его спиной. Я почувствовал невероятный выброс силы. Прыгнув в ускорение, выпустил порезвиться песок.
Гойле Сказовых, которое не использовалось очень долго рвется наружу, будто ребенок, которого не выпускали гулять.
Бешенный круговорот золотых посланников смерти стачивает технику врага еще в зачатке и принимается за защиту Гореслава.
Она излучает оранжевый блеск, сопротивляясь силе родового дара.
Я уже понял, что ублюдок по границе первого ранга, и гойле хоть и стал сильнее после инициации младшего брата, все равно не прогрызет защиту, но у меня был еще шанс. Всего один.
Я вошел в ускорение, когда последние песчинки заканчивали кружить. Секунды текли, золотые посланицы родового дара медленно осыпались, а я вошел в скольжение будучи уже в нем. Переключил скорость. Все вокруг вообще зависло, и мне удалось, поймать ту самую тысячную долю секунды, когда доспех энергии Гореслава расслабился, словно боксер после удара, и тут надо бить снова. Щит не пропал нет, но истончился до крайней степени, чтобы вспыхнуть снова. Нормальная система, в обычном течении времени не заметная, но тут.
Чудовищное ускорение помноженное на жажду выжить и осознание того, что это мой последний шанс.
Я двигался в застывшем пространстве так словно за спиной начал извергаться вулкан.
Тело одаренного адаптировано к дару. Огневик не обжигается, молниевик не сгорает от удара тока. Я раньше не разлетался на части в ускорении.
Но теперь я вышел за пределы своих возможностей. Я успел послать целительную волну, последнюю, на которую хватило сил, и она удержала мои мышцы от полного разрыва, но я чувствовал, что с каждым шагом они стонут от натуги будто струны.
Макаров весь был янтарный, и я понимал, прикосновение и под доспехом будет стоить мне руки, но все же рискнул, окутав её светом гойле Благих. Показалось, что так будет правильно. Финальный удар будто сам род наносит. Семейный дар.
Я врезал кулаком в грудь и тут же вышел из ускорения, по ушам ударил гром от моего ускоренного перемещения, весь мелкий мусор откинуло, а Макарова унесло. Я успел увидеть, как от силы удара он складывается во внутрь себя, буквально выворачиваясь наружу будто носок.
Я валялся на асфальте истекая кровью и слушая крики в эфире. Я видел как падают с колеса обозрения кабинки будто елочные игрушки. А потом и сам аттракцион начал заваливаться с ужасным скрипом.
Я понимал, что нас жмут. Доспехи и вооружение противника сыграли свою роль. Лучшие в мире все же, одни из. Шагачи зарешали. Даже несмотря на весь хаос выживших пилотов хватило, чтобы нам жизнь медом не казалась.
Когда новость о гибели верхушки клана докатиться до всех макаровцев, от моих людей останется едва ли сотня. Мы выиграем безусловно, но нужна ли будет такая победа?
И тут в ночном небе я увидел конвертопланы и вертолеты. На борту красовался герб клана Пури. Индусы все же пришли на помощь.
Когда они вышли на связь, их автоматически соединило со мной.
— Прощены, засранцы, — прошептал я потрескавшимися губами, и отдался блаженной неге.
Станок на типографии чуть не вышел из строя тиражируя новость о полном и тотальном уничтожении Макаровых.
Ржевский не поверил и позвонил мне уточнить. А потом набрал и сам император.
Всю империю всколыхнуло, скоро новость облетит и весь мир.
Я был несказанно счастлив. Род отомщен. И теперь можно перестать цепляться за прошлое. Оно больше не будет тянуть силы из нас. Наоборот, теперь оно даст энергию, чтобы построить будущее.
Впереди еще разговор с Византийскими. Разбирательство во всем том безумии. Разговор с родней Романова.
А затем разборки в Хоккайдо, и конечно же проект «Голиаф». Он стал концом Благих, теперь он же станет наших началом.
Что-то грядет. Что-то большее, чем вся это возня и нужно быть во всеоружии.
Да и жениться пора. Сколько можно тянуть?