Изрубленная туша с распоротым брюхом распласталась на траве в луже крови у подножия. Наконец удалось осмотреться: хвостатый, с пробитым горлом, валялся выше по склону, из последних сил пытаясь ползти, таща за собой грязно-кровавый след. Ближайший его соплеменник, хромая сразу на три лапы, спешил вниз, на смену предыдущему хромоножке, а ближе к вершине, между трёх волков, продолжал крутиться странный дед, давая фору и лани и кроликам. Его балахон напоминал окровавленные лохмотья, через которые проглядывало крепкое тело. Тройка наверху тоже потеряла былую прыть и заметно прихрамывала, но не так тяжело как те инвалиды, что достались Виру. Дед учил – «Главное оружие волка – скорость. Заставь его остановиться и из охотника он превратиться в добычу».
Размашистые рубящие удары по серой морде с мстительным упоением, и как только он сумел, на своих покалеченных лапах, рвануть вперёд и ухватить за лодыжку? Хорошо, удар в шею сверху вниз оказался последним и отправил его за грань. Кость вроде цела, но теперь самому приходится хромать по склону. Вир поднял глаза. Старик уже не прыгал и не крутился, а тяжело пятился в его сторону, едва отбиваясь от наседавших хищников, попадая ударами палки точно по оскаленным пастям, дёргавшимся в его сторону. «Держись, дед!». Парень удобней перехватил меч и захромал навстречу. Старик снова ударил по, рванувшейся к нему, пасти и, измочаленная палка разлетелась сразу на три куска, оставив бедолагу с голыми руками.
Остатки стаи, уже не торопясь, брали добычу в кольцо. Вир, забыв про боль, кинулся вперёд. Успел. Удар с размаха, выкинув тело вперёд, рассёк бедро мохнатого до кости, заставив взвыть и сменить противника. Старик, услышав за спиной схватку, прибавил шагу, уходя за спину мечнику. Всё замелькало. Вторую ногу рванула резкая боль. Что-то ударило в живот, сбивая с ног. Удар, удар, удар... Вир бил, не целясь и не соображая, куда и как наносит удары, пока резкая боль не пронзила правое запястье. Руку сковало, словно зажав в тисках. Взгляд заволокло кровавой пеленой, только рядом кто-то зло рычал сквозь стиснутые зубы, резко дёргая за руку. «Неужели всё? Прости, дед, подвёл я тебя! Не поставил плиту! Деда, прости!» - молнией пронеслись мысли, а в голове разлился тонкий мелодичный перелив десятков звонких колокольчиков. «Колокольчики? Откуда здесь колокольчики?». Зрение внезапно вернулось, окружающее пространство обрело чёткость, боль утихла и отступила, а сознание обрело былую трезвость. Оказалось, он лежит на спине рядом с двумя бездвижными тушами, его правую руку сжимают мощные челюсти матёрого волка, который пытается отгрызть ему кисть. Смотреть на отгрызаемую руку было страшно и удивительно одновременно. После этих чудесных колокольчиков боли почти не было и, казалось, что он смотрит не на свою, а на чью-то другую руку. Меча рядом не видно. Наверно отлетел в сторону. «Нож! За поясом же заткнут нож!». Парень слепо нащупал левой рукой рукоять и выхватил оружие, когда его снова накрыла боль. Боль, разрывающая мышцы. А следом в голове опять запели колокольчики, и сознание вновь прояснилось. Парень остервенело забил ножом по шее зверя, стараясь зацепить горло. Когда волк ослабил хватку и обмяк, колокольчики накрыли в третий раз, позволив освободить руку и перевернуться на другой бок. В двух шагах позади стоял всё тот же старик. Смотреть на него было страшно: окровавленные обрывки ткани висели лоскутами, часто держась только на подсохшей крови, всё тело было покрыто рваными ранами и ссадинами, в крови было измазано всё, от ушей до самых пяток. Старик едва стоял на ногах, пошатываясь и хрипло дыша. Он медленно поднял руки, от пояса до плеч, ладонями вверх, в упор глядя на парня. Вокруг Вира колыхнулась лёгкая розовая дымка, а в голове разлился такой знакомый и такой сладкий перелив колокольчиков. Боль ушла. Даже подранные ноги никак о себе не напоминали. Тело наполнила сила, как после хорошего сна. Даже следы крови исчезли с куртки. Только кисть продолжала болеть, хотя сейчас не выглядела даже повреждённой. Вир изумлённо осмотрел себя. Осторожно встал на ноги. «Чудеса». И ноги действительно как новые. Старик пошатнулся. Едва успел подскочить, ухватив под руку, пока тот совсем не упал. Аккуратно усадил на землю.