Он идёт убить их! Она завороженно смотрела на него, когда клинки были убраны за спину, а потом этот страшный человек оглянулся, подошел к кровати и сдернул покрывало. Потом вернулся и подойдя к Любви накинул его на неё.
— Одевайся и за мной, — черный шлем повернулся к ней.
Анна сглотнула, когда этот псих подхватил подругу на руки и обратился к ней, а потом не ожидая ответа, вышел из комнаты.
Любовь испытывала сильный страх, не понимая почему она ещё жива и куда её собственно несут.
Она непроизвольно прижалась головой к груди мужчины, ощущая всем телом, что мужчина хорошо физически развит. На груди и животе какие-то щитки, покрывающие его тело.
Стук его сердца был совершенно спокоен, будто он только что не убил несколько человек. Дыхание, прорывающееся через какое-то препятствие, но тембр голоса, несмотря на то, что его точно пытались исказить, её тонкий слух прекрасно определил.
— Ой, мама! — позади них раздался вскрик Анны, увидевшей первый труп с простреленным пахом и головой в коридоре.
— Тс-с-с, — шлем повернулся к Анне, которая тут же замолчала. — Где? — она всё поняла и бросилась в тот блок помещений, где была её камера и остальные помещения с девушками.
Сильнейший удар, а потом взвизгнувший металлический звук.
Двери камер запирались на простые металлические засовы с внешней стороны, а руки были заняты, так что Герман ударом правой ноги просто сломал засов на одной из камер, ударив снизу-вверх.
— На выход, откройте другие камеры, — неожиданно раздался голос несущего девушку. — Пора домой, — затем недолгая тишина. — Все на выход. Мне нужен стул.
— Вот, я принесла, — раздался испуганный голос Анны, притащившей стул из ангара, и по кивку неизвестно поставила стул неподалёку от него.
— Анна! — подруга вцепилась в неё будто клещ, когда она освободила её. — Я…
— Бежим!
— Что, кто?.. — Анна насильно потащила подругу, вытащив её в коридор, вместе с остальными бегущими по коридору девушками.
Она вообще ничего не понимал, ей было страшно, но свобода была близка, так что она бежала и тащила Вику на себе.
— Так, посиди здесь, скоро милиция приедет, — слепую девушку очень осторожно посадили на стул, подоткнули покрывало, чтобы не было видно обнаженного тела и ей не было холодно.
— А я вас не вижу. Не смогу опознать! — повторилась Любовь, правда почему-то уверенная, что мужчину совершенно не беспокоит, что его видят другие.
— Ничего страшного, даже если бы увидела, — хмыканье от него, а потом тяжелая ладонь очень осторожно погладила её по голове. — Скоро всё будет хорошо. Не бойся. И я не страшный.
Высыпавших на улицу освобожденных девушек и Анну, Вику натурально передернула, когда этот человек в шлеме заявил, что не страшный. Куча трупов в коридоре, а также переданная быстро и шепотом информация от одного к другой девушкам о кровавом убийстве шестерых насильников никак не указывали, что этот человек добрый…
— Честно? — её лицо повернулось на его голос, выискивая незрячими зрачками голову.
— Честно-честно! — металлический, мягкий смех и Любовь опять погладили по голове. — Больше я никому не дам вас обидеть.
Неизвестный отошёл на несколько шагов в сторону, поднёс к шлему телефон, быстро нажав две цифры и быстро что-то проговорил.
— Ну вот и всё. Пора, — он сказал это достаточно тихо, но она услышала, как раз тогда, когда раздался звук приближающейся сирены несущегося сюда милицейского автомобиля.
И он исчез, будто его и не было. И ей опять стало очень страшно, но через несколько минут приехала милиция и «скорая помощь». И спустя минут десять её и остальных девушек начали развозить по больницам.
Не прошло часа, как в больницу примчались папа и мама. Забрали её и привезли домой. Никаких серьезных повреждений у неё не было, так что посчитали, что ей лучше дома находиться.
Вчера её опрашивал следователь, под чутким контролем папы, который долго следователю резвиться не дал, выгнав того, увидев на лице своей дочки мучения от воспоминаний.
— Всё будет хорошо, доча, — выпроводив следователя, к ней подошёл отец и прижал её к себе, а потом стал гладить по голове. Прямо как тот спаситель, что пришёл за ней.
— Я знаю, пап. Я знаю.
Сейчас она лежала в теплой воде и наслаждалась, чувствуя, что страх практически покинул её, надеясь на то, что тот мужчина действительно может всегда прийти к ней на помощь.
Его голос, его запах тела и одежды, и стук сердца — она запомнила их на всю жизнь…
Ничего об этом она следователю не сказала, сославшись на свою инвалидность. Не собираясь выдавать своего спасителя. И не сказала, что она мгновенно узнает его: ощутив его запах или услышав его голос…