- Он сделал свой выбор. – Курт на миг запнулся. – Хватит об этом, Полина Львовна. Извините, мне надо работать.
- Костя, для тебя существует что-нибудь кроме антиквариата? – Полина Львовна поднялась. – Посмотри вокруг. Ты прекрасный человек, но делаешь все, чтобы никто об этом не узнал. Может быть, тебе уже пора выбраться из своей раковины и начать жить нормальной жизнью?
- Я не знаю, что такое нормальная жизнь, Полина Львовна. У меня не было ее ни в детстве, ни в юности, ни во время брака с Кристиной, и теперь нет. И сына у меня, судя по всему, больше нет. Давайте закроем эту тему. Раз и навсегда.
- Хорошо. Извини за беспокойство. Удачи тебе, Костя.
Женщина отвернулась и тихо вышла из кабинета. Курт тряхнул головой, пытаясь настроиться на рабочий лад, долго вглядывался в экран ноутбука, потом со злостью захлопнул крышку и встал из-за стола.
«Зачем мне ребенок? Я понятия не имею, что мне с ним делать. Я потому и был рад, что с нами живет Полина Львовна, что не представляю, как с ним общаться. Я никогда не был нормальным отцом. Я всего лишь зарабатывал для него деньги. Чтобы он ни в чем не нуждался. Я никогда не смогу быть таким отцом, которого Роман себе придумал. Что же мне делать? Пойти привычным путем и дать учительнице денег, чтобы они могли вести тот образ жизни, к которому привык мой сын?»
Интуиция подсказывала, что денег упертая барышня не возьмет.
«Он ведь к вам ехал. Неужели было трудно проявить внимание?» вспомнил он ее возмущение. Все, что нужно было сыну - внимание. Только у него никогда не было свободного времени. Точнее он думал, что нет свободного времени. А всю последнюю неделю, Курт неоднократно ловил себя на мысли, что ему не хватает Ромкиного присутствия. Раньше его откровенно раздражало то, что Роман крутится рядом, робко пытаясь показать ему что-то или заговорить о пустяках. Казалось, сын всегда появлялся не вовремя. А сейчас Курту хотелось взвыть от осознания собственной глупости.
Шеффер пнул кресло, которое почти по-человечески застонало и откатилось к стене. Потом вытащил ключи от машины из верхнего ящика стола и направился к выходу из кабинета.
«Я должен научиться принимать верные решения.» со злостью подумал он «Будем учиться жить этой чертовой, нормальной жизнью.»
Сперва он собирался поехать в школу, но на его счастье радио сообщило, что сегодня воскресенье. Поэтому, Шеффер развернулся и направился к месту нынешнего проживания сына. Владимир по его просьбе дал и адрес, и коротко пересказал биографию барышни, занимавшейся теперь воспитанием его ребенка. На первый взгляд, ничего выдающегося. Обычная девочка из обычной семьи. Дом-работа. Работа-дом. Никакого желания сделать карьеру, никаких статусных поклонников, никаких вредных привычек.
Задумавшись, Курт против обыкновения чуть не проехал нужный поворот. Нагло свернул, прямо перед капотом черного «Бентли», пропустил мимо ушей возмущенный сигнал дорогой иномарки, изящно проскочил между двумя многоэтажками, затертого года постройки и припарковался под тополем. Некоторое время посидел в машине, собираясь с мыслями, уже взялся за ручку двери и остановился. Две фигурки, одна повыше, другая пониже вышли из подъезда серой двенадцатиэтажной башни и, помахивая ракетками, направились к расположенной между домами спортивной площадке.
*****
Полуразрушенная спортивная площадка с ржавым инвентарем давно служила местом сбора местной молодежи, о чем свидетельствовали разбросанные то тут, то там пустые бутылки и жестяные банки, но ровного свободного места на ней было предостаточно, чем я и решила воспользоваться, когда Ромка предложил сыграть в бадминтон. Ракетки он нашел под кроватью Орловского и два дня возился, перетягивая провисшие сетки. Потом еще часа два искал по всему дому пластилин, чтобы прибавить весу легкому воланчику. Да еще ждал меня с работы, потому как Эвелина прыгать на площадке с ракеткой в руках отказалась наотрез. Так что, перешагнув порог квартиры после тяжелого трудового дня, я получила ракетку, ребенка и команду не возвращаться до ужина. Поскольку в качестве основного блюда планировалась знаменитая фаршированная утка к возвращению Орловского (и чего его принесло раньше времени?), отвлекать мать от сего священнодействия было чревато серьезными последствиями для здоровья. Предвкушая предстоящее пиршество, я быстро сменила брючный костюм на спортивный, цапнула Ромку за руку и двинулась на площадку.
- А он хороший? – уже подкидывая воланчик на ракетке, спросил мальчик
- Кто? Орловский? – я пожала плечами. – Не знаю. Мы мало общаемся.
- Почему? У вас плохие отношения? – подача была, по-настоящему, сильной и мне пришлось приложить все силы, чтобы допрыгнуть и отбить летящий волан.