- Лида - это полный бред! Уж не хочешь ли ты сказать, что Петр Сергеевич, что-то знает о куске Фуста?
- Чьем куске? – осведомился Ставский.
- Первопечатной Библии Иоганна фон Гуттенберга. – неожиданно ответил Шеффер. – Стартовая цена на Сотбис - пять миллионов долларов.
- Сколько?! – изумилась Говоркова.
- Значит, он приехал ради книги? - с горечью спросила я. - Конечно, мне надо было сразу догадаться..
- Нет, он приехал не ради книги. – Курт покачал головой. – Поверь мне.
- Подождите! – Томочка замахала руками. – Кто-нибудь мне объяснит, что такого особенного в этой Библии? За что люди готовы платить такие бешеные деньги?
- Библия уникальна. Второй такой нет в мире, - пояснил Шеффер. - Текст до сих пор выглядит так, словно отпечатан только вчера. Гуттенберг действительно был гениальным печатником, но никудышним дельцом. Он потерял и типографию и страницы Библии, которые в насмешку были взяты Фустом в залог.
- Почему в насмешку? - спросил капитан.
- На тот момент книга ничего не стоила, но для печатника была бесценна. Ростовщик мог быть уверен, что Гуттенберг приложит все усилия, чтобы ее вернуть.
- Но вернуть он не смог. – задумчиво произнесла я. - Итак, значит кто-то уверен, что Петр Сергеевич видел потерянные страницы Библии или знает, где они спрятаны. Другой кто-то пытался убить вас во дворе нашего дома. Нет, ерунда какая-то..Допустим, он соберет часть Фуста и вашу, но добраться до страниц фон Гуттенбергов это все равно, что пытаться грабить Форт Нокс.
- Если только этот кто-то не член семьи, – вдруг заметила Лидушка. – Для которого, открыты все двери. И которого все очень давно ждут. Я думаю, нам всем надо благодарить Бога за амнезию Петра Сергеевича. Иначе тебе, Анжи, и вам господин Шеффер пришлось бы весьма не сладко.
*****
Двое – мужчина и женщина сидели в креслах перед горящим камином. На столике между ними стояли бутылка дорогого коньяка, два пузатых коньячных бокала, а в бронзовой пепельнице медленно дымилась прикуренная сигара.
- Мне уже надоедает возиться с этим пенсионером, – заметил Василий, стряхивая пепел с сигары и поднося ее к губам.
- Здесь решаешь не ты, - отозвалась Марина, изящно пригубив коньяк. – Мы разработали детальный план, так давай его придерживаться.
- Напоминаю, что свою часть работы ты так и не выполнила.
- Кто же знал, что вмешается эта рыжая девка. – Фаустова поморщилась. – Я уже не уверена в том, что она ничего не знает. Думаю, что нам стоит сместить приоритеты, и сперва избавиться от нее. В любом случае, у нас есть запасная.
- Ты права. Я хорошо проведу с ней время, – собеседник мечтательно прикрыл глаза и выпустил струю дыма. Марину затошнило и она резко велела.
- Без подробностей, попрошу. Мне все равно, что ты собираешься делать. Главное, чтобы Анжелика исчезла. Быстро и тихо. Но не раньше, чем мы поймем, где искать недостающие листы. Ты договорился о сеансах гипноза?
- Да. Он приедет завтра, – Лебединский кивнул. – Жаль убивать Липницкого. Он хороший специалист, и его методика в прошлом помогла мне.
- Жаль. – согласилась Марина. – Только лишний свидетель нам не нужен. Найдешь себе другого психиатра. Мы должны закончить два дела одновременно и исчезнуть. Понял?
******
Расходились мы крайне недовольные друг другом, и так и не пришедшие к общему мнению, куда двигаться дальше. Ларионова сказала, что на работу завтра не пойдет и будет ждать известий от товарища капитана. Ставский в свою очередь пообещал, что займется сгоревшей машиной и выяснит не присоединилась ли Зинаида Волкова к своим родственникам. Лидочку я попросила ходить за руку с мужем и поскорее отыскать запись интервью с Мари. Очень уж мне хотелось послушать, чего наговорила журналисту моя лучшая в мире бабушка. Чутье подсказывало мне, что если бы не ее болтливость, вся эта история, возможно, и не началась бы.
.....- Отвези меня домой. Я беспокоюсь за маму.
- Твоя мама никому не нужна. Хочешь, чтобы и дальше так было, держись от нее подальше, пока не поймешь, кто хочет тебя убить.
Машина стояла в глухой пробке, а мы с Шеффером переругивались тихим шепотом, стараясь не разбудить задремавшего на заднем сиденье Романа.
- Я вообще перестала что-то понимать, – вдруг призналась я. – Десять лет я была уверена, что отец меня бросил ради денег, а мама вычеркнула его и мою сестру из нашей жизни потому, что евреи и немцы никогда не уживутся под одной крышей. Она продала нашу квартиру, поменяла себе фамилию, поменяла мне имя. Мы уехали из Калининграда и перебрались в Москву. От кого же она на самом деле пыталась меня спрятать?