- Значит, все проще пареной репы? Ему нужен не Отто, не Вильгельм, а настоящий Петр Волков? Чушь..- я прошлась по комнате. – Я общалась с Петром Сергеевичем. Это душевнейший человек. Он муху не обидит!
- А с чего вы вообще взяли, что этот старик именно Петр Волков?
- Не знаю. Надо у Ларионовой спросить. Но он до этого кочевал по интернатам…
- И там его записывали Волковым?
- Говорю же, не знаю. Мы старика искать будем или меня пытать? Пошли комнаты проверять!
- Оригинальное у жизни чувство юмора, – пространно заметил Курт, собирая архивы Зейнера в папку. – Наследи, не наследи, а документики мы с собой возьмем. Как гарант нашей долгой и счастливой жизни.
*****
Аэроклуб «Откровение» представлял собой летное поле, здание диспетчерской и небольшой трехэтажный дом, где располагались кабинеты руководства, классы, и комнаты персонала. Несколько самолетов, которые так и не сумели продать, ржавели под открытым небом.
- Завидую людям, которым деньги девать некуда. – заметил, глядя на «Сесну» Добрынин. – Напомни, чтобы нам премию дали. Два километра по грязи и дождю пешком идем.
- Не ной и посмотри под ноги.
- Ты прав..Следы свежие. Сделаем-ка фото протектора на память. – они подошли к запертой двери. - Ну что, Леша, как заходить будем?
- Просто. – Ставский нагнулся и поднял обломок кирпича. – Знаешь, Слава, сейчас молодежь просто вандалы. Глаз да глаз за ними.
Кристина проснулась от звука бьющегося стекла. Сердце бешено застучало в груди, стало очень жарко. Неужели то, чего она так боялась, все-таки происходит? Неужели он ее нашел? Кристина попыталась встать. Ее шатало из стороны в сторону. Даже стоять было трудно. Она вспомнила, что забыла вчера вечером принять лекарства. Как же все не вовремя. Крадущиеся шаги в коридоре. Напуганный взгляд заметался по комнате. Некуда спрятаться, нечем защититься. Да и что ей поможет? Оружия ей давать не хотели. Все время напоминали о ее больных нервах. Когда в комнату осторожно заглянул темный силуэт, все, что она могла, сжаться в комок и дико кричать. Кристина не сразу сообразила, почему до сих пор жива, почему некто трясет ее за плечи и пытается втолковать, что он не наемный убийца, а органы правопорядка.
- Я вам не верю! Отпустите! Уходите!
- Для начала, прекратите кричать. Уши болят. – попросил Добрынин. – Давайте, накиньте верхнюю одежду и живо за мной.- и нажал кнопку рации. - Леша, у меня девушка. Что у тебя?
- У меня старик, Слава.- через несколько секунд отозвался Ставский. - В очень плохом состоянии. Нужны врачи и очень быстро. Я звоню мадам фон Гуттенберг, а ты собирай барышню.
- Я не могу отсюда уходить. – Кристина покачала головой. – Марина говорит, что только здесь, я в безопасности. Там меня могут убить. Марина этого не одобрит.
Вячеслав внимательно посмотрел на девушку, потом поднял с тумбочки почти пустую пластинку и поинтересовался:
- Это ваши лекарства?
- Да, - Кристина кивнула. – Они помогают мне успокоиться. Мариша нашла их через знакомого врача. Она так обо мне заботится.
- Понятно. – Добрынин кивнул. – Скажите, а какое сегодня число?
*****
- Итак, Кристина и Петр Сергеевич в больнице. Нам остается вернуться к Мари и доиграть спектакль с Людвигом. – я, с опаской поглядывая на спящую собаку, села в машину. – Только компромат выгрузить где-нибудь по дороге. Со Ставского станется нас обыскать.
Всю обратную дорогу мы молчали. Я никогда не призналась себе в том, насколько меня ошеломила новость о том, что Кристина все-таки жива. Я понимала, что бешено ревную и боюсь, что она вернется на свое законное место, а я..я никому не буду нужна. И вместе с тем, мне хотелось поколотить себя за эти гадкие мысли.
Курт вдруг резко свернул на обочину, остановил машину и повернулся ко мне.
- Зачем ты остановился? - удивилась я. - У нас времени в обрез. Зейнер скоро очнется.
- Я вдруг подумал, а, не пришло ли в твою безумно правильную голову смыться от нас, потому что Кристина оказалась жива? – я промолчала и отвела глаза. – Ага. – он кивнул своим мыслям. – Ну не дура ли ты, Лира? Что это меняет?
- Все, – просто ответила я. – Это меняет все.
- Ничего это не меняет. Кристину никогда не интересовали ни я, ни Роман. Не думай, что она зальется слезами и бросится вам на шею, когда узнает, что Зейнер ее использовал. Максимум, что ей может быть от нас нужно-деньги Вильгельма. Не смотри на меня так, Анжи. Я знаю, о чем говорю.