Сидя на подлокотнике дивана, Джеб почесал подбородок:
– И как мы это проделаем? Может, завтра пройдём маршем по главной улице города, скандируя новость на потеху прохожим?
– Не утрируй, – улыбнулся Слоан. – Достаточно, если ты для начала сообщишь Минго, своей сестре и своему отцу. Они перескажут кому-нибудь ещё, и пошло-поехало. Мы с Шелли скажем остальной родне и Клео. Они должны были присутствовать здесь сегодня вечером, но по различным причинам не смогли. Ничего, узнают завтра или как договоримся.
Со всех сторон послышались смешки.
– Как только узнает Клео, – пробормотала Роксанна, – узнает весь город.
– Именно, – протянул Слоан. – Пусть весь город узнает, но правду, а не сплетни и досужие домыслы. Хотя, как ни мудри, кривотолков избежать не удастся. Все дружно закивали.
– Похоже на план, – заключил Росс, поднялся и направился к Нику и Шелли.
Он протянул руку Нику:
– Раз твоя сестра замужем за моим братом, выходит, мы с тобой теперь, вроде как родственники. Добро пожаловать в нашу семью.
– И в нашу, – следуя примеру Росса, сказал Роман, похлопывая Ника по спине. – Но должен предупредить, – добавил он лукаво, – что родство с нами может показаться немного угнетающим... Это семейство временами становится проклятием, а не благословением.
С грацией леопарда Роман повернулся к Марии, которая сидела молча:
– И, сеньора Мария, как маму Ника я и тебя рад приветствовать в нашей семье, – он игриво улыбнулся. – Теперь, когда мы связаны родственными узами, могу ли я называть тебя кузиной Марией?
Женщина выглядела смущённой, но согласно кивнула:
– Пожалуйста, называй, – она опустила глаза. – Спасибо, что ты так добр ко мне.
Дрожь в голосе выдала, что она еле сдерживает слёзы.
Роман нахмурился и уже собирался что-то сказать, когда Шелли предостерегающе пихнула его.
– Позже, – прошептала она.
Эйси, наблюдавший за происходящим со стороны, неторопливо прошёлся по комнате походкой человека, который всю жизнь провёл в седле. Засунув большие пальцы за пояс новых со стрелкой джинсов «Levi’s», он ухмыльнулся Нику:
– Значится, – блестя глазами, спросил он, – теперь я должен называть тебя мистером, так что ли?
Ник улыбнулся старику:
– А ты бы стал?
– Ни черта не стал бы, – с наслаждением протянул Эйси. – Но учитывая мои преклонные годы, тебе следовало бы величать меня мистером Баббиттом.
Ник засмеялся:
– А ты отзовёшься на такое обращение?
– Конечно, нет. Сам знаешь, я не сторонник всяких политесов, – осклабясь, Эйси энергично тряхнул руку Ника. – Мои поздравления, сынок. Чертовски рад за тебя. Это должно было случиться давным-давно, – он бросил взгляд полный упрёка в сторону Марии. – И так бы и вышло, если б некоторые не маялись излишком преданности.
Колкое замечание задело Марию:
– Я обещала, – возразила она. – Джош тоже обещал. Мы дали слово сеньору Грейнджеру, что никогда никому не расскажем. – Она с несчастным видом поглядела на Шелли: – Ты понимаешь?
Встретив ищущий поддержки взгляд, Шелли смягчилась и, приобняв Марию, ловко вывела её из толпы:
– Конечно, понимаю. Не волнуйся об этом, – заверила она, убедившись, что их не подслушают.
Спрятав лицо на груди Шелли, Мария пробормотала:
– Мне так стыдно. Все будут глазеть на меня и думать, что я была любовницей сеньора Грейнджера, – женщина подняла глаза полные слёз. – Но я не была. Это случилось лишь раз, клянусь тебе.
Подошёл Слоан и встал возле Марии, заслонив её от присутствовавших в комнате:
– Мы верим тебе, – успокаивал он. – Понятно, что пойдут пересуды, но ты же сама сказала, что устала хранить тайну. Будут и сплетни, и масса догадок, но злословие стихнет. Главное помни, на этот смелый поступок ты решилась ради своего сына. Выше голову. Мы будем рядом с тобой. Тебе не придётся справляться с кривотолками в одиночку.
Мария глубоко вздохнула и освободилась от утешительного объятия Шелли:
– Понимаю. Всё, что вы говорите – правда… Но будет очень сложно притворяться, что я не замечаю любопытных взглядов и не слышу шепотков за спиной, – она опустила голову и сильно сжала руки. – Я знала, что будет трудно, только не понимала, насколько трудно, какой беззащитной и выставленной напоказ я буду себя чувствовать, – она ненадолго зажмурилась. – И это перед людьми, которые мне сочувствуют. А ведь неизбежно столкновение с недоброжелателями.