До настоящего момента он не позволял себе думать, что может означать его возвращение. Теперь, стоя на земле Техаса, он вспоминал давнюю свою мечту, которая когда-то дала ему возможность выжить. Он чувствовал родство с этой землей, ему хотелось назвать несколько акров этой земли своими. Постепенно Сьерра стала частью этой мечты, а когда все рухнуло, он мечтать перестал.
Он давно понял, насколько опасны такие мечты, и смирился с необходимостью отказаться от них. Возможно, отец был прав, обзывая его дураком. Слишком болезненны связанные с этим воспоминания.
Он и сейчас, бывало, слышал голос старика:
— Беда в том, парень, что твоя мамаша внушила тебе всякую чепуху. Ты и зазнался, думаешь, что ты лучше, чем сын простого рабочего. Еще увидишь, куда заведут твои великолепные мечты. Чем раньше поймешь, где твое место, и смиришься с этим, тем легче будет жить.
Но в нем всегда горел огонь, не позволяющий сдаться или смириться с уготованным ему местом. Отец презирал его за это.
Еще несколько дней назад Мэтт был уверен, что ничто не заставит его вернуться домой. И сейчас он считал возвращение ошибкой. Ему казалось, что нетрудно будет помочь Лиэнн и детям.
Чего же он ждал? Жизнь здесь продолжалась без него. Никто не собирался менять что-либо только из-за того, что он вернулся. Разве вправе он был требовать от Сэма выполнения так давно данного обещания?
Повернув голову, он оглядел низкий квадратный белый дом, спрятавшийся в кленовой и дубовой рощице. Над окнами висели резные наличники, а на передней веранде стояли кресла-качалки и разнообразные растения в горшках. Лиэнн в отличие от него получила то, к чему стремилась. Она и ждала немногого. Теперь же она осталась с двумя маленькими детьми на руках, при полном отсутствии денег. Да еще нужно оплачивать больничные счета. Вот так стал разваливаться фундамент той жизни, который они с Джерри строили.
Он пыхнул сигаретой, держа ее в длинных, огрубевших от работы пальцах. За последние три года ему удалось сократить курение иногда до двух-трех сигарет в день. Но сегодня Мэтт не мог сдержаться. Впрочем, он воздерживался от курения при детях и всегда выходил для этого на улицу.
Хлопнула дверь, и Мэтт замер.
К нему приближалась Лиэнн. Она переоделась. Теперь на ней были джинсы и байковая рубашка мужа. Короткие светлые волосы стянуты шарфиком на затылке, делая ее больше похожей на семнадцатилетнюю девчонку, чем на мать семейства, которой скоро будет тридцать.
Когда она подошла поближе, стала заметна большая разница в их росте. Хотя Лиэнн унаследовала роллинзовский нос с горбинкой и вздернутый подбородок, ямочки на щеках и широкая улыбка смягчали эти резкие черты.
Но ничто не смягчало грубых черт Мэтта. Он внутренне морщился, когда видел в зеркале свое отражение, все больше напоминавшее ему лицо отца. Лиэнн же была больше похожа на мать, но хоть и говорила тихо и вдумчиво, выдержкой обладала воловьей. Он очень сильно почувствовал, как ему недостает матери, когда вернулся сюда. Мать умерла несколько лет назад, а он все еще переживал утрату.
Голос Лиэнн прервал его раздумья.
— Долгонько же она здесь проторчала. — Лиэнн вытерла руки кухонным полотенцем и принюхалась. — Тебе курить вредно, — сказала она, забирая у него окурок, сделала глубокую затяжку и вернула.
Мэтт бросил окурок на землю, раздавил каблуком.
— Последняя, — заявил он. — Как, впрочем, и предыдущая. Покупаешь пачку и оказываешься в плену у этого проклятого зелья.
— Здорово она тебя, верно, достала, если закурил.
Мэтт присмотрелся к сестре. Под глазами темные круги, на лбу усталые морщины. Несмотря на долгую разлуку, они сохранили внутреннюю связь. Они вместе сумели выжить в семье Роллинзов и этого не забывали. Он всегда присматривал за ней, зная, что детям Роллинза легко пропасть в битве за выживание.
— Боюсь, я с ней скверно обошелся, — признался он.
Глаза Лиэнн округлились.
— Ты? С ней? Шутишь? — Она прищурившись посмотрела на него. — Дотянулась-таки до тебя. Все еще влюблен в свою богатенькую подружку? Даже после того, как она с тобой обошлась?
Мэтт рассмеялся:
— Уважение и любовь идут рука об руку. Нет, я в нее не влюблен. Но не понимаю, чего ты так заводишься.
— Потому что я видела, как тебе было тогда больно. Твое возвращение сюда — чудо, вот я и боюсь, что она проделает все это снова и ты опять уедешь.
Лицо Мэтта окаменело, голубые глаза превратились в льдинки. Лиэнн напомнила ему то, чем когда-то он с ней поделился. Это был удар ниже пояса. Ей единственной он признался, что любит Сьерру Росс, собирается купить собственное ранчо и когда-нибудь женится на ней.