Меня вытащили на поверхность, легкие просили воздуха, а получили больше воды. Я все еще тонул.
— Блин, — пробормотал кто-то, меня потянули, и спина задела что-то твердое. Я едва ощущал хоть что-то.
Вдруг я оказался на спине, смотрел на луну и двух людей надо мной.
— Тебе придется его реанимировать, — сказал Максимус Перри, пока я отплевывался.
Даже в свете луны я увидел, как она пронзила его взглядом. Она подняла меня и начала бить мне по спине, жестокая версия дыхания рот в рот, но это сработало. Вода потекла из моих легких на металлический пол. Я подвинул голову и огляделся. Мы были на лодке, которой управлял Максимус, с другой стороны была беловолосая груда: Роза. Ближайшие зомби плыли к нам, почти добрались до нас.
Я не мог говорить, так что указал.
— Я займусь этим, — сказал Максимус. Зомби поблизости впился рукой в лодку, нас тряхнуло, и мы помчались прочь, оставляя зомби, смерть и болото позади.
Мы мчались в ночь.
— У тебя нет части уха? — спросил потрясенно Максимус через пару мгновений.
Больше я ничего не слышал. Мое тело снова хотело сдаться, стало тяжелым, а разум запинался, как старый механизм. К счастью, я знал, что не утону в этот раз. Я был в хороших руках. Я прижался к лодке и напомнил себе поблагодарить Максимуса, когда проснусь.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Я снова был в лодке. В сером монотонном мире с плеском воды и склоненными деревьями.
Но я не был один.
Мама была в лодке со мной, сидела в конце, укутанная в шаль. Она смотрела на воду, словно меня тут и не было. Она не выглядела демоном. Она была такой, какой я ее помнил с детства — красивой женщиной с болью в темных глазах.
Было странно, что она так близко. Я все еще боялся, как и когда она была жива, ведь никогда не знал, что она скажет и сделает со мной. Я не знал, где мы были, но подозревал, что в Тонкой Вуали. Я не знал правил. Я умер? Теперь это моя жизнь? Она везла меня на лодке туда, откуда не вернуться?
Она снова запела о лодке, ее чистый голос льдом касался моей спины. Она спела всю песню, ее голос разносился над водой и возвращался к ней гармонией. Я помнил это о ней, порой она пела мне, когда не издевалась. Только теперь я понял, в кого у меня талант к пению.
— Деклан, тебе пора спать, — мягко сказала она, глядя на воду.
Я поежился от тревоги в густом сером воздухе, от ее пустого лица. Мне стоило что-то сказать ей? Я не хотел привлекать к себе внимание. Она вызывала во мне страх так, как никто не мог, даже когда выглядела нормально.
— Майкл в кровати, он засыпает, а ты? Почему ты всегда боишься, Деклан? Майкл что-то сказал тебе? Или я?
Я сглотнул и посмотрел за борт, чтобы понять, на что она смотрит. Там лишь вода мерцала на солнце, которого я не видел.
Она печально улыбнулась, опустила ладонь в воду, коснулась поверхности. Я представил там младшую версию себя, отвечающую ей.
— Прости за то, что было вчера. Порой… я не в себе. Думаю, становится хуже. Но я все еще сильно тебя люблю. Ты должен это знать, мой сын. Я всегда буду тебя любить.
Комок застрял в горле. Я чуть не подавился. Глаза стали мокрыми.
Она продолжила со слезами на глазах:
— Прошу, помни это. Помни это. Помни хорошие дни. Мы с твоим отцом хотели тебя. Мы всегда будем твоими родителями. Мы вырастили тебя, а не оно. Ты наш ребенок, и больше ничей.
Я должен был что-то сказать. Должен был знать.
— Что с тобой произошло? — спросил я с дрожью в голосе.
Она улыбнулась, все еще глядя на воду.
— Порой их очень плохого получается очень хорошее.
— Майкл был таким же? — мой старший брат всегда был разумным и хорошим сыном.
Она молчала. Ее лицо исказилось от боли.
— Мама, Майкл был таким же, как я?
Она закрыла глаза, покатилась слеза.
— Порой я не знаю твоего брата.
Как это понимать?
— Мам…
— Будь сильным, что бы ни случилось со мной. Что бы ни случилось с отцом. Будь хорошим. Я знаю, что в тебе это есть, даже если нет в нем.
— В ком?! — закричал я, лодка раскачивалась подо мной, я встал, пытаясь привлечь ее внимание. — Кто не хороший? Отец? Майкл?
Она повернулась ко мне. Вместо глаз были пустые глазницы.
— Засыпай, Деклан.
И я уснул.
* * *
— Приходит в себя, — сказала женщина с сильным луизианским акцентом. — Я поищу ее.
Я не узнал голос, голова закружилась, сильно подташнивало, а я еще глаза не открыл.
«Только не в лодке. Прошу, я не хочу быть на лодке, — думал я. — И не гроб».
— Приятель, — я услышал знакомый голос. Тяжелая ладонь опустилась на мою руку.