Китайский чиновник долго перетряхивал тюки — он словно искал чего-то. Потом он вежливо попросил персов развязать свои широкие пояса, вывернуть карманы, даже снять мягкие сафьяновые сапоги.
Пока во дворе таможни все это происходило, стражники, стоявшие у ворот, заметили за Великой стеной двух путников. Кто-то направлялся в Китай. Скоро два монаха в длинных черных одеждах, с толстыми бамбуковыми посохами остановились у таможни.
Стража распахнула ворота. Монахи вошли на землю Китая и протянули переводчику длинный свиток. В нем было сказано, что путников шлет в Китай сам греческий император Юстиниан, просит пропустить их в страну за Великой стеной, показать города и села. Пусть, вернувшись, монахи усладят своего императора рассказами о чудесах и красотах Китая.
Должно быть, переводчику польстило такое внимание греческого императора. Он приветливо улыбнулся, хотел что-то сказать. Но тут из здания таможни выбежал встревоженный чиновник. Он громко кричал и размахивал узеньким маленьким мешочком.
Чиновник высыпал из мешочка что-то на ладонь. Это были зеленоватые зернышки, величиной в маковое семя.
Тотчас стража, чиновники, переводчик окружили купцов и связали их. А двух греческих монахов пропустили на дорогу, которая вела в Китай.
Поздно вечером монахов обогнала повозка, на которой сидели таможенный чиновник и связанные персидские купцы.
«Какое же преступление совершили купцы? Неужели все дело в зернышках, которые отнял китайский чиновник? — подумали монахи. — Очевидно, они драгоценнее золота и стоят не меньше бриллиантов. Ведь не стали бы иначе связывать руки иноземным купцам и везти их под стражей, как опасных государственных преступников!»
А это было именно так. Монахи тогда еще не знали, что зеленые зернышки были яичками замечательной бабочки. Нельзя сказать, чтобы эта бабочка была необыкновенно красивая или очень редкая. У нее были желтовато-белые крылья, пушистое туловище, серые усики. Таких бабочек в Китае было очень много. Чуть не в каждом дворе можно было видеть их. Летом эти бабочки откладывали множество яичек, мелких, как маковое зернышко. Яички лежали лето и зиму. А весной из них выползали крошечные червячки — гусеницы.
Гусеницы ели листья тутовых деревьев и очень быстро росли. Они поедали листья целыми корзинами. Потом они переставали есть и начинали работать.
Из отверстия у рта червяка показывалась тоненькая шелковая нить. Гусеница прикрепляла конец ее к ветке и сперва устраивала себе просторную сетку из шелковых ниток, вроде люльки, а потом, непрерывно помахивая головкой, ловко подхватывая нить передними ножками, строила себе дом — плотный шелковый кокон.
Эта работа требовала терпения!
Скрывшись внутри кокона, три и четыре дня подряд работала гусеница. Она пряла дни и ночи. На четвертый день кокон бывал готов. В этом темпом домике без окон, куда нельзя даже заглянуть, с гусеницей происходили необыкновенные превращения. Она делалась бабочкой. А через три недели на конце кокона словно приоткрывалась дверь — появлялось отверстие. Из двери показывалась голова с усиками, а потом с трудом выползала и сама бабочка.
Несколько дней она ползала, взмахивая желтовато-белыми крыльями, потом откладывала множество зеленоватых яичек и умирала.
Яички этой бабочки, которые называют теперь греной, нашел у персидских купцов таможенный чиновник. За это он и повез купцов в тюрьму. Иноземцам все можно было купить в Китае, какой угодно товар, но только не грену! Смертный приговор ждал каждого китайца, который осмелился бы продать или подарить ее иноземцу.
Но ведь бабочки живут всюду. И все они откладывают яички. А сколько их — разных бабочек! Пестрые и одноцветные, маленькие и гигантские, ночные и дневные, они порхают даже в полярных, холодных странах. Ученые насчитали невероятно много — восемьдесят тысяч — разных видов бабочек. Почти все они красивее китайской. Но скромная китайская бабочка полезнее и лучше самых пестрых, радужных красавиц! Только у нее одной шелковистый кокон был спряден из такой длинной прочной нити. Только она одна пряла его без отдыха по четыре дня, не разрывая нить, не делая на ней узлов и не путая.
Кокон этой бабочки китайцы бросали в горячую воду, трепали его метелочкой, находили конец шелковой нити и разматывали кокон. Нить получалась длиною в полторы тысячи метров. Вот какую нить делала маленькая пряха!
Из этих длинных, прочных, хоть и тончайших нитей, а вовсе не из волокон растений, как предполагали иноземцы, ткали китайцы свои шелка.
Напрасно другие народы хотели выведать у них тайну и выделывать свой шелк! Китайцы не раскрывали тайны шелкопрядения. Никому не продавали и даже не показывали грену.