При свете костра человек хорошо видел волчонка. Вот отметина на одном его ухе — черное пятно. Да это знакомый звереныш! В племени знали черноухого — он часто приходил кормиться к костру. Он даже гнал отсюда других хищников — куниц, соболей, лисиц.
И старик, усмехнувшись, снова бросил камень. Но волчонок, увернувшись, продолжал грызть кость, доверчиво косясь на старика. Волчонок был еще молод и простодушен.
Старик подбросил в костер хвороста и стал наблюдать за волчонком. Ночное время кажется особенно долгим. Глаза у старика смыкались, он плотнее кутался в шкуру. И наверно уснул бы, но волчонок не уходил и будил его. Вдруг, ощетинившись, он начинал грозно рычать. Он чуял медведя, который, сопя и ломая валежник, где-то брел сквозь чащу.
Когда в лесу все затихало, волчонок опускался на землю и припадал к кости. И снова его уши вздрагивали, он яростно щелкал зубами, он снова чуял близость какого-то зверя.
Всю ночь провел старик с черноухим у костра. А с рассветом волчонок ушел в лес. Но с той поры он еще больше осмелел. Он приходил каждую ночь. А затем стал появляться и днем у пещеры. Изо дня в день, всю дождливую осень и снежную голодную зиму, он приходил к костру. Его признало все племя. А весной он пропал. Когда же вновь появился на опушке дремучего леса, за ним брели четыре щенка. Приветливо встретило население пещеры эту семью. А больше всего радовались дети. Они кидали щенятам лакомые куски, играли с ними.
И щенята стали ручными. Зачем им было уходить из становища? У человека куда лучше, чем в лесу. Они дремали, растянувшись на теплой земле, у костра. От проливного дождя прятались в пещеру. Тут всегда находилась для них готовая пища. И они так привязались к человеку, что становище стало для них домом. Они даже стали гнать от пещер своих братьев — волков. А их дети уже родились в становище...
Конечно, никто не знает, наш ли черноухий волчонок стал первой собакой у человека.
В нашем рассказе верно то, что много тысячелетий назад волки, а в иных местах их близкая родня — шакалы, сами пришли к жилью человека. И те волки и шакалы, которые остались у него, постепенно, через много столетий, приобрели уже свойства настоящих собак. Верно и то, что собака — первое наше домашнее животное.
Пастухи, охотники, санитары
Слышишь, как лают собаки?
Сердито, отрывисто тявкают лайки. Протяжно заливаются шпицы. Хриплым басом надрываются овчарки. Лениво, будто нехотя, подают свой голос громадные доги.
Где бы ты ни оказался — на Крайнем Севере или на жарком юге, — всюду слышен этот звонкий, разноголосый лай.
Кругом расстилается безбрежная снежная равнина. Корка льда сковала поле блестящим хрупким ковром. Это тундра зимой.
На хрупком снежном ковре ни дорог, ни тропок. И вот вдали на сверкающем снежном поле показываются темные точки. Дымчато-серые собаки лайки везут из далекого стойбища, с берегов океана, в сибирский городок вяленую рыбу, мороженую дичь, пушнину.
А вот высоко в горах, как серые облака, движутся по склонам огромные отары овец. В стороне от стада, положив морду на передние лапы, лежат сильные косматые овчарки. Они зорко глядят по сторонам, поводят ушами, обнюхивают воздух. Как выпущенная из лука стрела, они летят вниз с горы. Они почуяли хищника, который крадется к стаду.
Пора на водопой! Две собаки, не давая стаду разбегаться, идут по сторонам дороги. Третья подгоняет овец сзади. Овчарка торопит ленивых овец, лает. Потом забегает вперед и останавливает стадо у водопоя.
И сторожем, и пастухом, и водолазом, и охотником служит собака. Ты, наверно, слышал, сколько всевозможных поручений выполняют военные собаки. Они работают и санитарами, и связистами, и минерами. Есть даже собаки-парашютисты! Так по-разному, но одинаково преданно служит нам собака. Она первая с радостным лаем выбегает навстречу хозяину. Прощает ему обиды и побои. В его отсутствие собака иной раз так скучает, что даже отказывается от еды.
Так велика ее преданность хозяину!
Кажется, все волчьи повадки давно забыты ею.
Но посмотри, вот твоя собака укладывается спать. Она долго кружит, скребет по полу когтями. Как будто кругом лес и под ногами влажная мягкая трава.
Иногда лунной ночью собака сидит, подняв морду, и протяжно воет, глядя на луну.
Вот она бредет по двору с большущей костью во рту.
И, озираясь, зарывает ее, прячет на черный день.
И ты вдруг вспоминаешь ее далекого предка — хищного, вороватого волка.
ЗОЛОТОЕ РУНО
