— Пойду посмотрю, — вызвался Джед.
Подойдя ближе, он разглядел каштановый хвост, дырявые джинсы и кроссовки. Должно быть, одна из четвертьмиллионной армии бостонского студенчества. Девушка спрыгнула со столба и приземлилась в зоне стройки. Под ветхой одеждой обнаружилась красивая фигурка.
— На вашем месте я не стоял бы здесь без шлема, — сказал Джед.
Она смерила его взглядом живых синих глаз. Ее худощавое, привлекательное лицо показалось ему странно знакомым.
— Боже мой, — прошептала она и ловко, точно обезьяна, забралась на столб, задержалась на секунду и спрыгнула рядом с Джедом. Красная шапочка слетела, и волосы разметались по лицу. — Что ты здесь делаешь?
— Собственно, я на пресс-конференции, — важно проговорил он, силясь вспомнить, где мог ее видеть. — Мое имя — Джед Слоан. Посмотрите, вход сюда воспрещен, и…
Она вскипела:
— Знаю я твое вонючее имя, а ты, видимо, мое позабыл!
— Ваше лицо кажется мне знакомым…
— Ах ты, задница! Еще бы знакомым…
Она сорвала шапочку и выпрямилась — кровь прилила к ее лицу. Джед вдруг узнал ее. Вероятно, в подсознании он вспомнил ее сразу, как только увидел… Лицо, глаза, вспыльчивость — все это он и не забывал. Но кого он не ожидал повстречать в Бостоне, так это Ребекку Блэкберн.
— Ребби, проговорил он.
Но она уже убегала по Атлантик-авеню и не слышала его.
Подъехали Вайтейкеры, и пресс-конференция должна была вот-вот начаться. Джеду полагалось занять место в кругу родни для непременного семейного фото. Он видел, что отец выискивал его взглядом. Квентин, загорелый, одетый в классический костюм, в котором ему можно было дать сорок лет, увидел его и помахал рукой. Джед сделал вид, что не заметил. Тетя Абигейл посматривала на часы. Ей теперь сорок пять, и, как полагал Джед, ей лестно что она — глава процветающей компании, хотя тетя ни за что не призналась бы в этом. Джед помнил ее скорее женщиной свободных взглядов, а не зашоренной, недоступной гранд-дамой, какую она из себя строила в эти дни. Что делает с людьми могущество. А может, вдовство и вытекающая отсюда ответственность. Во всяком случае, она не поймет его поступка.
— Ну и пусть, — пробормотал он. Обойдутся без него. Тетя Абигейл как-нибудь переживет.
Джед пустился за Ребеккой. Он догнал ее на углу широкой улицы, где она нетерпеливо ждала, когда можно будет перейти дорогу, запруженную транспортом.
— Я помню, — сказал он, подбежав к ней, — то время, когда ты не могла перейти улицу без помощи взрослых.
— Поздравляю! — съязвила она.
Он улыбнулся:
— Привет, Ребби.
— Освежил память? — с сарказмом спросила она.
— Лишь только ты назвала меня задницей.
— Но когда мы виделись в последний раз, мне было восемь, и я не употребляла ругательств.
Теперь ей, должно быть, девятнадцать.
— Да, но ты ругаешься теперь так, как я всегда себе это представлял. Хочешь, угощу тебя чашечкой кофе?
— Я и сама могу себя угостить.
Они зашли в кафе и сели напротив друг друга, сжимая в руках чашки с обжигающим, крепким кофе. Десятилетие, минувшее с того дня, когда Джед чуть не плакал, глядя на грузовик, увозивший Блэкбернов с Западной Кедровой улицы, словно улетучилось куда-то. Они поговорили о Сан-Франциско и Флориде, об ее пятерых братьях и его двух единокровных сестрах. Джед сказал что-то смешное, и в ее хохоте он услышал отголосок смеха той девочки, с которой играл, ссорился, выручал из беды и которой уступал давным-давно, но не по прошедшим годам, а по тому, как сильно они изменились. Особенно она. Джед заметил у Ребекки мягкий южный говорок.
— Как твой дед? — поинтересовался он.
— Замечательно. — Она не отвела взгляд, но Джед почувствовал, что у нее было такое искушение.
— Для того, чтобы остаться на Бикон-Хилл, ему потребовалось немало мужества.
— Выходит, ты считаешь, что моя мама струсила?
— Нет. Для того, что она сделала, тоже нужно своего рода мужество. Блэкберны прожили на Западной Кедровой улице двести лет, но все думали, что Томас продаст дом и уедет куда-нибудь подальше. Думаешь, легко ему жить по соседству с тетей?
Ребекка прищурила синие глаза:
— Томас?
Джед улыбнулся:
— Он сам просил его так называть.
— Когда?
— Я учился на первом курсе в Гарварде. Еще перед поступлением встречался с ним украдкой. Мама не возражала, но тетю Абигейл хватил бы удар, если бы она узнала. Мы подружились, а когда я поступил в Гарвард, Томас иногда приглашал меня поужинать с ним и его постояльцами. Обычно подавали что-нибудь такое, от чего в животе начинался пожар.