Играя роль гостеприимной хозяйки, Абигейл предложила Томасу шерри, но он отрицательно покачал головой.
— Ты превратилась в тот тип гранд-дамы, который всегда презирала.
Она недовольно дернула плечами.
— Люди со временем меняются. Я становлюсь старше, Томас.
Решив не ходить в этот день в офис, она надела костюм для работы в саду. Ей казалось, что в нем она выглядит так же, как любая домохозяйка с Бикон-Хилл. Зачем выделяться? Томас и так знает ее вдоль и поперек. Ей не нужно специально наряжаться, чтобы утвердиться перед ним. После бессонной ночи она рассчитывала, что день, проведенный в саду, поможет ей многое обдумать. Злополучные фотографии в «Успехе» и ультиматум, предъявленный Жаном-Полем, разрушили хрупкий статус-кво, сложившийся в ее жизни — и в жизни тех, кто был к этому причастен — за последние четырнадцать лет. И то, что Томас Блэкберн выбрал именно этот момент для своего вторжения, не было неожиданностью: он всегда прекрасно чувствовал время.
Абигейл поймала на себе его пристальный взгляд. Она сидела на краешке старинного дивана времен королевы Анны. Зная, что за спиной стоит верный страж, она произнесла обычным голосом:
— Ким, принеси, пожалуйста, кофе.
Томас продолжал стоять — старый и какой-то помятый.
— Почему ты впустила меня?
Она холодно улыбнулась:
— Думаешь, пожалела?
— Нет.
— И правильно. Ты старая развалина, Томас. И ты прав: я не должна беспокоиться, видел ли кто-нибудь, как ты входил в мой дом. Люди в округе не говорят больше о тебе. Многие даже не ведают, жив ты или умер. — Она откинулась на спинку дивана, желая казаться столь же невозмутимой и спокойной, каким был Томас. — Нет, Томас, единственная причина, по которой я разрешила тебе беспрепятственно войти в дом, так это желание избавить себя от мучительного выслушивания угроз и увещеваний, какие ты наверняка подготовил, чтобы убедить меня согласиться на разговор. Итак, начинай. Что ты хочешь мне сказать?
— Жан-Поль в городе.
— Да, я знаю.
Ее реплика прозвучала очень резко, отрывисто, голос оставался ледяным. Абигейл самой не понравилось, так как выдавало ее беспокойство из-за того, что Жерар вновь объявился в Бостоне. Абигейл предпочитала продемонстрировать Томасу, что она ничего не боится и полностью владеет собой, что преимущество на ее стороне. Ким вошел в гостиную с красивым подносом с кофе, горячими лепешками, вазочкой с земляничным вареньем и взбитым маслом. Он поставил поднос на антикварный столик перед Абигейл, налил кофе в две чашки китайского фарфора, одну из которых протянул гостю. Томас принял. Ким удалился. Абигейл стала угощать Томаса сама. Она ценила абсолютную предупредительность и выучку Кима.
С нелегко давшимся безразличием она отхлебнула кофе, поставила чашку и положила на колени вышитую подушку. Когда-то она сама расшила ее цветками арбутуса, символа Массачусетса. Это было одним из утомительных занятий, приличествующих даме ее круга. При помощи вышивания она коротала одинокие часы в то время, когда еще взялась за исправление ошибок Квентина в компании «Вайтейкер и Рид».
Томас продолжал:
— Он хочет получить Камни Юпитера, не так ли?
— Очевидно. Однако это не моя проблема. У меня их нет. Мне все равно, веришь ты мне или нет, Томас, — сказала Абигейл, — но уверяю тебя: если бы они у меня были, я вернула бы проклятые камни сто лет назад. Ведь с моей стороны это было чем-то вроде неудачной попытки отомстить ему за то, что он мне сделал. Я понятия не имела, что он затаил злобу на тридцать лет.
— Ты сломала ему жизнь, — заметил Томас.
— Он сам себе сломал жизнь.
— Полагаю, все зависит от того, с какой точки зрения на это взглянуть. Для тебя стало ударом, что двадцатичетырехлетний француз, твой любовник, — похититель драгоценностей. Как ты себя чувствовала, когда сдала его полиции?
Абигейл пропустила мимо ушей наполовину язвительный, наполовину критический тон.
— Я сделала то, что должна была сделать.
— Да, как всегда, — вздохнул Томас. — А что промелькнуло в твоей сообразительной головушке, когда полиция не застала его на месте?
— А ты как думаешь? Я испугалась…
— Испугалась, что он вернется за Камнями Юпитера? Испугалась, что он будет мстить? — Томас, казалось, развеселился. Он сделал ровно один глоток, прежде чем поставил чашку на столик. — Нет, Абигейл, ты не учла возможные последствия своих действий. Ты просто ощутила облегчение. Когда Жан-Поль убежал от полиции, отпала необходимость свидетельствовать против него в суде и публично рисковать своим добрым именем. Возможно даже, — продолжал он спокойно и надменно, — что это ты помогла ему бежать от полиции и из страны.