Она подходила к тому моменту, который никогда не испытывала в теле женщины.
Агний остановился, прижал Елин к себе и навалился на нее, уронив спиной на постель. Прижался, казалось, каждой частицей своего тела, смотря в глаза. Глаза в глаза. И когда меж их бедрами горячей струей выстрелило окончание страсти, прижал еще сильнее, не давая пошевелиться.
Он знал, что Аурелио сможет, и он смог. Голубые глаза сверкали из полутьмы, торжествующе глядя на запрокинутое лицо, и Агний видел, что парень ловил его взгляд как единственную возможность спасения, путеводную нить. Словно, отпусти он ее, и все кончится, Аурелио сорвется, исчезнет.
— Ceffo…- прошипел, но так томно, почти ласково, словно это был самый вожделенный комплимент из его уст.
Он не исчез, Агний не дал ему исчезнуть.
В голове у Агния стучало в такт биению сердца: мой, мой, не отдам, мой...
Под ним так же громко стучало сердце Елин, которая все еще не могла оправиться от шока.
Взмокшее от пота стройное тело просто забилось в дикой и отвратительной конвульсии, но вырваться из железной хватки Фабрицио было невозможно. Он не отпускал Аурелио, пока сам не выплеснулся весь, пока паренек не начал хрипеть, задыхаясь.
Он оторвался от Аурелио и глянул прямо в глаза, сверху вниз, удовлетворенно покачал головой.
Рухнув сбоку от юноши, Агний властно обнял торс любовника, прижал к себе так, что их лица оказались в близости, смешав дыхание.
— Ты такой глупый. Тебя еще надо многому учить как chia vare, да? – Поцеловал в кончик мокрого носа и улыбнулся. - Мы же, скорее всего, скоро опять сдохнем?
— Мне страшно. Опять. Но здесь мне не нравится, тут хуже чем… - Чем где? Где было Елин хуже, чем в постели с Агнием в богатом доме?
Ярость ушла, ее заменила приятная усталость и расслабленность. Теплое родное тело, прижавшееся к Агнию, тихие нежные слова Елин. Именно ее, не Аурелио. Он уже стал ожидать, что придет стыд и раскаяние за содеянное, но… Нет.
Агний сглотнул и зарылся в волосы на макушке Аурелио. Они сeffo, estranei, чужие в этом мире, как и в предыдущих. Нигде не дома.
Только друг с другом они не одиноки.
Агний отстранился чуть и вгляделся в черты лица Аурелио, ах, как же он был хорош, у него даже румянец проступил, и глаза сделались такие… Мягкие. «Он даже не спешил сгонять меня с себя или отстраняться, вот как?!»
— Уверяю тебя, Елин, каждый когда-нибудь, да сдохнет, — проговорил он и кашлянул, прочищая враз осипшее горло.
И спросил. То есть, почти уже и не спросил. Сказал.
— Скажи, ты собираешься жениться на Джованне?
Хотя, ведь знал ответ. Знал ее план.
Агний протянул руку, взял кувшин и сделал длинный глоток — по шее гульнул кадык, поднялся и опал. Он еще глотнул из кувшина, глядя на Аурелио-Елин в упор. Глаза его сияли.
— Странные вещи нас волнуют пред ликом смерти, друг мой, но раз так, в моих силах устроить нам после этого славную смерть. Только... только, Елин, я не позволю тебе ложиться ни под кого больше, не смогу же...
А не сказал, но решил сам для себя. Если задержатся они в Вероне, то не удержится он больше. Возьмет Аурелио, не пожалеет.
***
Верона. Встреча третья.
Всю неделю Фабрицио встречался с Аурелио только под утро, днем каждый был занят своим делом. В воскресенье пришлось идти в церковь и высиживать мессу. Отец Лоренцо на безобразно ломаной латыни бубнил прописные истины, изрядно исковерканные и противоречивые. Украшенная тонзурой голова священника возвышалась над кафедрой, а зоркие маленькие глазки всегда находили в толпе своего любимчика Аурелио. И Лоренцо хмурился, если Фабрицио с невозмутимым видом ошивался поблизости наследника Гвидичи.
Зато, прознав о связи Аурелио и Джованны, Лоренцо засуетился, заулыбался и, потирая ручки, пообещал всецело помогать и поддерживать.
Так что днем Аурелио пребывал в доме Гвидичи, изображая примерного сына, а к ночи пробирался в особняк Барбиерри, в спальню Джованны.
Неловкость первой встречи давно улетучилась. Елин вошла во вкус, стараясь больше не посвящать Агния в подробности, чтоб больше не вызывать такие своеобразные приступы ревности.
Как-то Фабрицио обнаружил в церкви на пальчике девицы свой перстенёк, кокетливо выставленный на обозрение подруг скромницей, укутанной в кружевную накидку и опускающую глазки долу.
Он вообще давно уже обратил внимание, что непотребства и разврат в Вероне нисколько не преследуются, но только если все шито-крыто и не выставляется напоказ. Жены, как и римлянки, стреляли глазками, заводили воздыхателей. Мужья же посещали любовниц, содержанок, а молодежь чуть ли не поголовно пользовалась услугами продажных девок. Аристократы ж не гнушались охотой за юными пейзанками и служанками.
Мотаясь без дела с полудня до полуночи, раздражая и Барбиерри и отца Лоренцо, Фабрицио стал захаживать в трактир у южных ворот, что расположился близ рыбных рядов городского рынка.
Зрелая пышная красота румяной вдовой сестры трактирщика Агния просто не оставила равнодушным. Ревнуя, до проявления жестокости, Аурелио, он себе позволил маленькое увлечение. Тем более, что сопровождалось каждое свидание сытным обедом.
А маленькое чувство вины позволяло Агнию более спокойно принимать помятый вид и рассказы юнца.
После мессы Антонио, беспечный весельчак и добряк, протиснувшись между Аурелио и Фабрицио, заговорщически зашептал.
— Риккардо почти один сегодня будет на берегу реки чуть выше места прачек, айда задерем его!
Фабрицио всегда было непонятно это стремление вляпаться в передрягу, найти себе приключений на мелкую мальчишескую задницу.
— Почти один, значит, рядом будут три-четыре задиристых щенка, таких как ты? - Фабрицио потрепал паренька по иссиня-черным вихрам.
Тот заершился, подбоченился и, выпятив грудь в канареечного цвета камзоле, смерил взглядом взрослого парня.
— Неужто ты трусишь, Фабрицио? Пошли, зададим им жару!
Перед глазами встал робкий рыжик Галахад, благоговейно прижимающий к груди завернутый в плащ священный Грааль. Вроде ровесники, но насколько жизнь веронских пареньков беспечнее и бессмысленнее.