Со стороны. Всегда. Нигде не вместе. Везде один.
Елин… Легкие пальцы гладили заплетенные волосы, дыхание ощущалось совсем рядом с его ухом. Елин…
Как говаривал тот актер? Спектакль должен продолжаться? Так, кажется…
Что ж… надо было разрядить обстановку. Срочно. Прямо сейчас. На ночь глядя. Тем более что и кровь перестала сочиться, и усталость как рукой сняло, и Аурелио сопит под боком…
Мгновенная идея заставила подскочить с кровати, чуть не опрокинув блюдо и Аурелио. Фабрицио был бы не балагур и не шутник, если бы не был горазд на такие проделки.
— Иди-ка ты домой, ragazzo, - Фабрицио отстранился от мальчишки. – Топай потихоньку и аккуратненько, я дам провожатого.
Встал, потянувшись, развернулся к Аурелио и подбодрил.
— Я приду сам. К тебе. Сам. Дождешься?
Как только дверь захлопнулась за, не сказать, что сильно довольным, но сильно озадаченным, Аурелио, Фабрицио выглянул в окно, да что выглянул – перевесился почти наполовину, порадовав своим обнаженным торсом парочку служанок и старушку кастеляншу.
— Ко мне все трое, быстро, со всеми своими тряпками, быстро!
Видимо, для Фабрицио такие проказы были не впервой, потому как кастелянша сразу сообразила, что требуется господину, а молоденькие хохотушки-служанки притащили ворох платьев, сорочек и накидок всевозможных фасонов.
Старушка охала и все поправляла и оглаживала наряды на Фабрицио, не забывая поплотнее прижать ладонь к груди хозяина, к его бедрам и икрам.
— Bambino, la mia gioia, как же ты хорош, как ладен, ах, tua madre, упокой ее светлую душеньку, не дожила до этого часа, ах, – все причитала и все оглаживала.
Длинная сорочка и легкое полувоздушное платье с парой застежек впереди, кружевная мантилья, прикрывающая почти всю высоченную фигуру от головы до пят и, мужчина превратился в здоровенную девицу.
Распустив волосы до пояса, позволив их причесать до блеска, Фабрицио в последний момент подошел к шкатулке и выбрал диадему, пару перстней и длинную тонкую золотую цепочку, которую не нацепил на себя, а убрал в потайной кармашек.
— Аvanti...пожелайте мне сладкой ночи, - чмокнул кастеляншу в морщинистую щечку, тискнул девиц за пышные попки и отправился ночными улицами к дому Ромео.
***
Сказать, что путешествие не принесло приключений, это, значит, не сказать ничего. В проулке Фабрицио нарвался на призывный восхищенный свист нескольких подзагулявших молодых людей, а уже у самого дома друга, высокую стройную фигурку облапил помощник дожа. Пьяный да в темноте подслеповатый.
— Ах, какая bella ragazza, какая donna gustoso, что мой сazzo рвет штаны, - пьяный лепет сопровождался поползновениями и попытками обнять, прижать и даже залезть под юбку. Сразу на память пришли веселые деньки, проведенные на оргиях и приватных встречах в Риме. Вот так, так…
Но настроение было шутливое, можно сказать, озорное.
—Che cazzo vuoi? – полушепотом, но очень рассержено и тонким голоском прошипел Фабрицио, притворно отмахиваясь от назойливого мужика.
Тот даже не почувствовал подвоха, принимая парня за рutana.
—Ciucciami il cazzo!- И рука пьянчуги нырнула под юбку меж ног Фабрицио.
— Ну, что? Нашел, что искал, scemo? – Уже своим голосом грозно прорычал Фабрицио.
От неожиданной находки и громоподобного голоса, помощник дожа припечатался к стене дома и разинул рот.
— Не справишься даже трезвый, - на прощание проворковал парень и усмехаясь втиснулся в тайную калитку, ведущую в сад у дома Гвидичи.
Появившись в проеме окошка, коротко постучал о раму и, перекинув ногу, ступил в комнату, где его ожидал Аурелио.
***
У них уже стало входить в традицию, что из дома Фабрицио молодого друга провожал вооруженный слуга. Агний заботился о безопасности Елин.
Игривое настроение Агния она не оценила. С чего он так подпрыгнул и засуетился, что там творилось в голове? Может, удар Риккардо повредил разум гладиатора? И сама же усмехнулась. Тупой гладиатор – не она ли так часто называла Агния? Что там можно повредить то…
Наблюдая как Агний в этом мире начал в открытую наслаждаться местной модой, превращался в щеголя и законодателя, менял украшения и придирчиво перебирал кружева, Елин так и распирало съязвить и высмеять. Но потом она вспоминала о роли Агния на пирушках в домах патрициев. Так, значит, не сильно и страдал кинед от подобного? И становилось грустно. Столько всего было в Агнии, чего понять Елин могла, но не принять.
***
Нефтис как-то раз с сенатором Луцием устроили карнавал для самих себя. Агний, Борс и нервный актер из публичного театра были наряжены в женские туники. На всех, кроме Агния, были напялены кудрявые бесстыдно-рыжие парики. Длинющие белые волосы гладиатора прибрали в высокую прическу с выпущенными локонами и подвели сурьмой глаза. Начищенное медное зеркало показало Агнию деваху с точенными чертами лица. Конечно, тогда он был немного моложе. Моложе на две жизни...
Троица ряженных танцевали, подносили закуски и напитки господам, а потом ласкали и раздевали друг друга под нежную мелодию флейты и тамбурина. Луций выбрал Агния, впрочем, как обычно, и не снимая с гладиатора туники и венка с, заплетенных в высокие косы, волос уложил на спину и овладевал по-женски. Закатывал глаза и рычал, упираясь в упругое тело парня. А потом, задрав тунику, скрыв свою плешивую голову под подолом, встал перед рабом-кинедом на колени. Агний испытывал широкий спектр эмоций: от омерзения и, приводящей в ярость, покорности до возбуждающего осознания власти над римлянином. Когда член Агния был во рту сенатора...
Но, главное то, что Агний неоднократно, благодаря своим "талантам" бывал в роли прелестницы с бицепсами и ростом гладиатора.
А потом свободные и богатые римляне свистели и хлопали на трибунах арены, ставили монеты за победу белокурого димахера Агния.
Сейчас Агний изящно пролез в открытое окно в спальне Аурелио и предстал перед другом во всей красе. Поправил чуть свалившееся с плеча верхнее платье и кокетливо заулыбался.
— Понравилась красавица, а? Ну побудь моим кавалером, Аурелио, - Фабрицио проплыл вглубь комнаты, плавно, медленно, покачивая бедрами, как учила рабыня-берберка когда-то. – Жаль ты не умеешь играть хотя бы на флейте, но я все равно тебе станцую... Я сделаю то, что хочешь ты... для тебя...